Но Голдсмит вновь вынужден был констатировать, что всевполне законно – хотя бы на первый взгляд. На документах стояласобственноручная подпись Грейс. Таким образом, Маркус был законным держателемправ на публикацию этих фотографий, да и Грейс в качестве жены политикаприобрела такую популярность, что это давало ему право публиковать что угодно.Это был горчайший парадокс. Они с Чарльзом как знаменитости утратили право назащиту конфиденциальности их частной жизни, а реального падения доходов семьине наблюдалось, да и наличие «злого умысла» доказать было невозможно.

– Может, нам стоит позвонить этому подонку Маркусу ипостараться выкупить хотя бы остальные снимки? – как-то раз спросила онаЧарльза, но он отрицательно покачал головой:

– Нет, этого делать нельзя. Это все равно что поддатьсяна шантаж. К тому же он вряд ли продал бы их… Или утаил бы часть – это женевозможно проверить. «Клубничка» наверняка щедро с ним рассчитывается. Ведьтакие фотографии известных в обществе лиц стоят колоссальные деньги.

– Очень мило с его стороны – возможно, мы даже получимкомиссионные…

Грейс была в бешенстве и совершенно бессильна что-либопредпринять. А на следующей неделе она уже настолько оправилась, что вместе смужем пошла на официальный банкет. Трудно было понять, насколько вся эта шумихаповредила их репутации – ее все так же тепло приветствовали. Но им все же былоне по себе.

Третье фото было опубликовано через две недели. На сей разМэтт явился домой весь зареванный. На вопрос Грейс, что случилось, мальчиксказал, что один из его приятелей назвал ее «плохим словом». Грейс показалось,что ее наотмашь ударили по лицу…

– А каким словом? – Она старалась говоритьспокойно, но губы плохо ее слушались.

– Ты сама знаешь… На букву «б»… – с самым разнесчастнымвидом отвечал Мэтт.

Она грустно улыбнулась:

– Многие слова начинаются на эту букву. Например,«безобразница»…

– Нет, это другое – ты знаешь лучше меня… – Ноповторять мальчик отказывался наотрез.

– Дорогой, мне очень жаль. – Она крепко обняласына, и ей вновь захотелось исчезнуть, испариться… Но она знала, что сноваубегать не имеет права. Теперь ей ничего не остается, кроме борьбы с этимимонстрами…

А на следующий день все повторилось снова, потом еще и еще…Мэтт был вне себя. Однажды вечером Грейс и Чарльз отчаянно заспорили. Онапредлагала переехать с детьми в Коннектикут, а Чарльз твердил, что им все равноне скрыться. Убеждал ее, что им надо сражаться плечом к плечу, но Грейскричала, что не позволит погубить их семью из-за «этих чертовых выборов». Нооба они понимали истинную причину ссоры. Просто они отчаянно страдали отсобственного бессилия, они безумно устали, им необходимо было разрядиться…

Но Мэттью ничего этого не понимал. Когда Грейс направилась кнему в спальню, чтобы посмотреть, хорошо ли укрыт спящий сын, она увидела лишьпустую кровать… Она тотчас же спросила у Эбби, куда пошел мальчик, но девочкалишь пожала плечами и указала на двери его спальни. Она как раз болтала потелефону с Николь. Эндрю тоже не видел брата. Тогда она спустилась вниз, кЧарльзу, все еще кипя от негодования, и спросила, не видел ли он Мэтта.

– А разве его нет наверху? – Они быстро обменялисьвзглядами, и тотчас же, позабыв про ссору, принялись разыскивать мальчика. Ноего нигде не было.

– Уйти он не мог, – взволнованно говорилЧарльз. – Мы бы его заметили.

– Вовсе не обязательно, – ответила Грейс. И вдругполушепотом спросила: – Думаешь, он слышал, как мы бранились в спальне?

– Возможно… – Чарльз выглядел еще более расстроенным,чем она. Он боялся, как бы сына не похитили, если он будет в поздний час одинбродить по улицам. С наступлением темноты Вашингтон становился опасным городом…А когда они снова поднялись наверх, то обнаружили в комнате мальчика записку:«Не ссорьтесь из-за меня больше. Я ухожу. С любовью, Мэтт. Мама и папа, я люблювас. Попрощайтесь за меня с Шоколадкой». Так звали их шоколадного красавцаЛабрадора – когда он был еще щенком, то очень походил на фигурную шоколадку безобертки.

– Как ты думаешь, куда он направился? – в паникеспрашивала Грейс.

– Не знаю. Я звоню в полицию… – Лицо Чарльза словноокаменело, а на щеках играли желваки.

– Завтра об этом станут кричать все газеты… – нервнопроизнесла она.

– А мне плевать! Я хочу отыскать его сегодня же, поканичего еще не случилось!

Они оба были вне себя от волнения, но полицейские уверилиих, что быстро отыщут беглеца. Они пытались утешить родителей, объясняя, чтодети в таком возрасте только и делают, что сбегают из дома, и что их всегданаходят неподалеку… Они переписали адреса лучших друзей Мэтта, взяли егофотографию и уехали. Чарльз и Грейс оставались дома на случай, если мальчиквдруг передумает и возвратится. Но уже через полчаса к дому снова подъехалапатрульная машина, и полицейские торжественно вывели Мэтта. Он был застигнут запокупкой фонарика в универмаге всего в двух кварталах от дома. Мальчик выгляделотчаянно несчастным. Его засекли моментально, впрочем, беглец не оказывалсопротивления. Он ведь и сам не знал, что делать дальше…

– Зачем ты это сделал? – спрашивала дрожащаяГрейс. Она все еще поверить не могла в то, что случилось. Ни один из старшихдетей никогда не убегал из дома. Хотя им и не доставалось так, как этомумалышу…

– Я не хотел, чтобы вы с папой из-за меня ругались… –грустно отвечал Мэтт. На улице ему было холодно и одиноко, и он был рад, чтоснова оказался дома.

– Мы вовсе не ругались, мы… просто громкоразговаривали.

– Нет, ругались! Я все слышал!

– Все когда-нибудь ссорятся, – честно ответилЧарльз и посадил сына к себе на колени.

Уезжая, полицейские клятвенно пообещали, что история спобегом не просочится в прессу. Должно же быть хотя бы что-то в их жизни, начто никто не имеет права посягать – пусть даже это побег из дома восьмилетнегомальчика… Все остальное было безжалостно попрано и растоптано.

– Мы с мамой очень любим друг друга, ты же знаешь.

– Ага, знаю. Но в последнее время все так погано. Вшколе мне то и дело говорят гадости, мама все время плачет.

Грейс ощутила укол совести. Но кто не плакал бы на ееместе?..

– Запомни крепко-накрепко то, что я сейчас тебе скажу,малыш, – заговорил Чарльз. – Мы все должны быть очень сильными.Каждый из нас. Ради друг друга. Мы не имеем права на бегство. Мы не можемсдаться без борьбы. Мы должны быть вместе.

– Я понял… – не вполне уверенно ответил Мэтт. Но виднобыло, что он счастлив, что вновь оказался дома. Дурацкая это была идея спобегом – уж это он понимал прекрасно.

Мама сама отвела его наверх, уложила в постель и заботливоукрыла. Грейс и Чарльз с ног падали от волнения и усталости, а Мэттью заснулсразу же, как только голова его коснулась подушки. А Шоколадка лежала возле егопостели и тихонько посапывала.