– Отчасти, – нехотя признал Арман. – Основная же цель этой безделушки состояла в том, что мне хотелось напомнить о себе. Я не мог допустить, чтобы ты просто забыла меня. Догадываясь, что могу причинить тебе боль и даже желая этого, в то же время я был уверен – ты ни за что не выкинешь этот странный подарок, как бы сильно он тебя ни ранил.

– Что за художник? – Эмильенна предпочла не комментировать откровения жениха. – При всех своих талантах, ты сам, насколько мне известно, не рисуешь.

– Его зовут Пьетро Сондерини.

– Итальянец?

– Да, – подтвердил Ламерти. – Пьетро оказался именно тем, кто мне был нужен для исполнения столь необычного заказа. Очень талантлив, очень честолюбив, очень беден. Ему нужно было создать шедевр, и я дал ему шанс. Впрочем, оплачена эта вещица более чем щедро. На эти деньги он сможет открыть мастерскую в своей любимой Флоренции и заявить о себе.

– Удивительно, как тебе удалось так точно передать мои черты человеку, который никогда меня не видел.

– Если бы ты знала, как долго я мучил несчастного живописца, пока не удалось достичь нужного результата, – рассмеялся Арман. – Бедняга в процессе создания портрета почти влюбился в тебя.

– Да? – она изогнула бровь. – И как ты к этому отнесся?

– Дал понять, что это чрезвычайно глупая идея и предупредил, что если он попробует разыскать тебя, я его убью, – Ламерти говорил таким тоном, словно речь шла о чем-то совершенно обыденном.

– Как мило с твоей стороны! – всплеснула руками Эмили. – Удивительно, что после этого он вообще закончил работу.

– Ничего удивительного. Безумные гении прежде всего живут искусством. Он ведь влюбился не в живую девушку, а в образ, который создал сам. Я отдаю себе отчет, что как заказчик оставляю желать много лучшего. Однако Пьетро почти не обращал внимания на мою тиранию, так он был поглощен созданием шедевра. Можно сказать, мы почти подружились, объединенные воплощением поставленной задачи.

– Подружились? – удивилась девушка. – Мне казалось, ты не очень-то просто сходишься с людьми.

– Однако для некоторых я все же делаю исключения. Впрочем, как ни странно, симпатия была взаимной. Пьетро даже звал меня во Флоренцию.

– Флоренция, – задумчиво протянула Эмильенна. – А почему бы и нет…

Эпилог.

Флоренция. Июнь 1794

Был ранний вечер середины июня. Солнце, уже не столь яркое и жаркое, как днем, заливало улицы нежным золотисто-розовым светом. К небольшой церкви святой Франчески подъехал открытый экипаж, в котором двое красивых молодых людей сидели, держась за руки и не отрывая друг от друга влюбленных глаз. То были Арман и Эмильенна.

Выйдя из экипажа, они вошли в церковь, по-прежнему не размыкая рук. Пожилой священник, заслышав шаги, повернулся в сторону вошедших.

– Что вам угодно, господа? – поинтересовался он.

– Обвенчайте нас, святой отец, – обратился Арман к священнику.

Молодые люди сознательно приняли решение не договариваться о венчании заранее. Вообще, планируя свою свадьбу, они старались сделать ее предельно непохожей на бракосочетание Эмили с Ричардом. Слишком дорогая цена была заплачена за несостоявшееся венчание всеми его участниками, а потому ничто не должно было напоминать о нем. Кроме того, жених и невеста уже давно сошлись на нелюбви к пышным многолюдным торжествам, исполненным излишнего пафоса и традиционной роскоши. Решение отказаться от каких бы то ни было гостей далось более чем легко, учитывая, что у молодых людей во Флоренции не было знакомых, если не считать нескольких дельцов, с которыми Ламерти договаривался о покупке дома, в котором планировал поселиться после свадьбы.

Несмотря на отсутствие приглашенных подвенечному платью Эмильенны было уделено особое внимание. Более того, заниматься ее свадебным нарядом вызвался Арман. Девушка немало подивилась этому обстоятельству.

– Вот уж не замечала в тебе страсти к женским нарядам, – поддела она жениха.

– Значит ты не слишком наблюдательна, – парировал тот. – Если припомнишь, именно я в Париже принес тебе платье взамен того рубища, в котором забрал из тюрьмы.

– О да! – еще бы Эмили не помнила. – Роскошное до вычурности и совершенно неуместное. Если на свадьбе меня ждет нечто в этом роде, то я бы предпочла заниматься выбором платья самостоятельно.

– Ты не доверяешь моему вкусу? – Арман вопросительно выгнул бровь. Он был несколько обижен насмешливыми замечаниями невесты, потому как считал себя образцом безупречности в вопросах моды и стиля.

Эмильенна, вздохнув согласилась предоставить выбор платья ему, заявив, что ей не так уж важно, в чем выходить замуж. Увидеть же свой подвенечный наряд девушка смогла лишь утром в день свадьбы. Горничная Джинелла внесла в ее комнату платье, которое Эмили, несмотря на весь свой скептицизм не могла не признать восхитительным. Оно было выполнено в стиле Эпохи Возрождения. Гармоничное сочетание оттенков шифона, выбранного основной тканью – глубокого серого и розовато-лилового создавало необычное впечатление. Облаченная в чудесное платье, невеста показалась сама себе исполненной какой-то возвышенной таинственности. Та же Джинелла, действующая в соответствии с указаниями Ламерти, занялась прической Эмильенны. Расчесав золотистые волосы Эмили, горничная распустила их по спине и плечам, увенчав головку девушки изящной сеточкой из серебра и мелкого розового жемчуга.

В целом Эмили несколько удивило решение Армана создать ей образ из эпохи позднего средневековья, однако, она не могла не признать, что ее жених продемонстрировал безупречный вкус и чувство гармонии.

Прибыв во Флоренцию несколько недель назад, до свадьбы молодые люди решили жить в гостинице. При этом Ламерти практически сразу занялся поисками дома, где они смогут поселиться, обвенчавшись. И теперь небольшой старинный особняк, увитый плющом, с узорными балконами выходящими на улицу и внутренним двориком, утопающим в цветах, ожидал новых хозяев.

Задавшись целью нарушить во время свадьбы как можно больше традиций, Ламерти не стал ожидать невесту, как положено, у церкви, а поехал туда вместе с ней. И вот сейчас, войдя рука об руку в храм, молодые люди попросили отца-настоятеля обвенчать их. Обернувшись, священник как-то особенно пристально вгляделся в лицо Эмильенны. Затем, встряхнув головой, словно отгоняя наваждение, поднялся и пошел навстречу пришедшим, чтобы обсудить подробности церемонии, которую ему предстояло совершить.

Меньше чем через час, отец Пабло объявил Армана и Эмильенну мужем и женой. Новобрачные, казалось, сами не могли поверить, что это наконец произошло и не знали как себя вести в своем новом положении. Перед тем, как покинуть храм, Ламерти зашел в ризницу, чтобы отблагодарить отца Пабло за проведенный обряд венчания. Через минуту он окликнул Эмили, приглашая ее подойти. Войдя в ризницу, девушка обнаружила мужа и священника разглядывавших какую-то картину. Приблизившись и всмотревшись в изображение, Эмильенна поняла, почему отец-настоятель так странно посмотрел на нее, когда они зашли в церковь.