Эмили приняла лекарство и вскоре заснула. Очевидно, настойка содержала в своем составе снотворные компоненты. На протяжении всего дня и ночи, Эмили по большей части спала, что вполне устраивало Армана, так как сон помогал раненой восстанавливать силы, кроме того, она не чувствовала боли. Час проходил за часом, страх постепенно сменялся надеждой, надежда – уверенностью. Эмильенна, хоть и жаловалась на боль, но чувствовала себя лучше, а потому на следующий день Ламерти решился перевезти больную в город, где можно было обеспечить куда более подходящие условия для ее выздоровления и, кроме того, не чувствовать себя обязанными монахам.

Чтобы нанять экипаж Арману пришлось отлучиться, оставив спящую девушку на попечении отца Бертрана. И вот наконец наступил момент прощания. Эмильенна, несмотря на то, что слова давались ей с трудом, рассыпалась в благодарностях и благословениях, Арман же, перенеся девушку в экипаж, ненадолго вернулся в часовню.

– Отец, – обратился он к монаху. – Я помню, что вы отказались от денег и все же настаиваю, чтобы вы приняли их, – во избежание возражений, он не дал вставить отцу Бертрану ни слова и продолжал. – Я даю эти деньги не в качестве платы за услугу. Воспринимайте их как дар или пожертвование на богоугодные нужды. Потратьте эту сумму на ремонт капеллы или закажите новую статую, или распорядитесь иным способом.

– Что ж, сын мой, – кивнул священнослужитель, принимая деньги. – От такого дара я не вправе отказаться. Да хранит Господь вас и вашу невесту. Если вам будет угодно, после ее выздоровления, возвращайтесь сюда, и я вас обвенчаю, как и было условлено до всех этих печальных событий.

Дорогу от церкви до города, хоть и довольно короткую, Эмильенна перенесла плохо, и ей стало хуже. Как только они устроились в гостинице, Арман послал за доктором Хоннингтоном. Доктор, осмотрев больную, не нашел оснований для серьезных опасений, напротив, отметил, что девушка идет на поправку и теперь можно почти с уверенностью сказать, что ее жизнь вне опасности. Приличные условия содержания и забота рано или поздно сделают свое дело, и больная полностью оправится, хотя заранее сложно предсказать, какой для этого понадобится срок.

– Вашей нареченной очень повезло, молодой человек, – признался на прощание доктор. – При таком ранении выживают два человека из пяти, да и то я имею в виду мужчин. Не буду скромничать, я сделал все, что мог, и все же не слишком рассчитывал на успех. Думаю, вам есть за что благодарить Бога.

После этого мистер Хоннингтон откланялся, пообещав вскорости нанести следующий визит для наблюдения за состоянием раненой.

Оказавшись вновь в теплой уютной комнате, утопая в мягкой и чистой постели, Эмили уже с трудом представляла, как она смогла провести первые несколько суток после ранения на жесткой скамье в пустой часовне. Впрочем, может статься, что как раз пребывание в храме Божьем само по себе оказалось благотворным и способствовало ее чудесному исцелению.

Впрочем, до полного исцеления было еще далеко. Для ухода за Эмильенной Арман нанял дочку хозяина гостиницы, который был рад всячески угождать состоятельному клиенту, снявшему у него несколько комнат по самой высокой цене. Эмильенна за время их путешествия уже привыкшая делить с Ламерти одну комнату, хоть и категорически не одобрявшая этого, была удивлена щедрости проявленной Арманом на этот раз.

– У меня теперь есть собственная спальня, – язвительно заметила она, обращаясь к Ламерти. – Подобной деликатности с твоей стороны я обязана своему тяжелому состоянию? Мои стоны мешают тебе спать по ночам?

– Ничего подобного, – спокойно ответил тот. – Раньше я снимал одну комнату не из жадности и не для того, чтобы лишний раз уязвить твою скромность. Мы изображали из себя супружескую чету, причем не того достатка, когда можно арендовать половину гостиницы, а потому это было логично. Кажется, я уже не раз объяснял тебе это. Теперь же, по меньшей мере доктору известно, что ты – моя невеста, а не жена. Я не собираюсь давать пищу для сплетен.

– Ты теперь печешься о моей репутации, – улыбнулась Эмили. – Это мило.

– Теперь так будет всегда, – серьезно подтвердил Арман.

– Всегда? – лукаво переспросила девушка. – Тебя больше не пугает это слово?

– За последние месяцы я понял, что меня больше пугает слово «никогда».

– Ты прав, – Эмильенна кивнула. – Я совершила ошибку, отказываясь от счастья из страха его потерять. Это принесло мне много боли, но хуже всего, что мое решение принесло боль не только мне.

– Да, мне твое решение тоже дорого обошлось. Впрочем, я сам виноват. Не надо было отпускать тебя.

– Вообще-то, – заметила Эмили. – Я имела в виду не тебя, а Ричарда.

– Ты опять о своем несостоявшемся муже? – в голосе Армана послышалась злость. – Вот его-то страдания меня совсем не трогают. Напротив, после того, что он сделал, мне бы хотелось чтобы он мучился как можно сильнее и дольше!

– Ты же знаешь, что Дик не виноват в случившемся! – горячо заспорила Эмильенна. – Он не хотел убивать меня!

– Зато он хотел убить меня!

На это девушке было нечего возразить, и она замолчала.

– Ладно, оставим твою бывшую свадьбу в покое и обсудим будущую, – Арман решил, что теперь самое время перевести разговор в нужное ему русло. – Отец Бертран или как его там… предлагал нам обвенчаться в той самой церкви, когда ты поправишься. Что ты об этом думаешь, Эмили?

– Я очень благодарна ему, но нет, – девушка покачала головой в знак отрицания.

– Почему? – Ламерти насторожился.

– Во-первых, потому что мне не хотелось бы идти к алтарю там, где я чуть не умерла. Несмотря на доброту священников, та часовня вызовет у меня воспоминания о боли и ожидании смерти. Не знаю, найду ли я в себе силы когда-нибудь вернуться туда, не говоря уже о том, чтоб устроить там свадьбу.

– Резонно, – согласился Арман. – А что во-вторых?

– А во-вторых, ты говоришь о свадьбе так, словно само венчание является делом решенным, и значение имеет лишь выбор церкви…

– А разве это не так?

– Пойми, Арман, – Эмильенна осторожно подбирала слова, пытаясь донести свои мысли до собеседника. – Я люблю тебя, и не представляю без тебя жизни, но я должна знать, чего ты ждешь от этого брака?

– Тебя интересует, чего жду я? – Ламерти казался удивленным. – Я, право, думал, что сейчас ты начнешь выставлять условия.

– Для начала я хочу понять, что нужно тебе. В Париже ты подробно описал, какой хочешь видеть свою жену и что от нее требуется. Помнится, мне это не слишком пришлось по вкусу.

– Ты же знаешь, что к тебе это не имеет никакого отношения! – возмутился Арман.

– Допустим, – кивнула Эмильенна. – И все же я должна знать, чего ты хочешь от меня, – настаивала девушка.

– Я хочу любви. Той самой – вечной, в существование которой не особо верил, пока не понял, что не в силах разлюбить тебя, как бы ни старался, – Ламерти не очень легко давались подобные признания. – Хочу, чтобы ты всегда была рядом. Если бы я мог, то, наверное, заточил бы тебя в башню, а сам лег стеречь у входа. Я же дракон, не забыла? А чего хочешь ты, моя принцесса?