Невинная ложь. Зачем он ляпнул про кастинг — это другой вопрос. И про апартаменты в Москве. Зачем-то Максиму показалось нужным устроить так, чтобы поселиться рядом с Лизой. Которая станет телезвездой.

После того, как пройдет кастинг. На студии, где одобрили ее видео.

Которое, говоря откровенно, было полным говном, причем стоило Максу не одну сотню президентов. Он знал, что роет себе яму. И Максим прыгнул бы в эту яму вниз головой, если бы она вышла достаточно глубокой. Но сейчас, пятью часами позже, оконное стекло уже помутнело от холода и утренней дымки, а ему удалось разве что поцарапать грунт.

— Давай, — бормотал Макс, рефлекторно перебирая клавиши. — Если действительность не соответствует идее, нужно менять действительность. В сети Лизы практически не было. Он создал ей профили на всех популярных ресурсах. Выложил ролики, написал сотни две комментариев от виртуальных гостей. Сгенерировал пару тысяч голосов. Разослал десяток писем на телестудии. Закурил и хлебнул кофе, ожидая результата. Его, разумеется, не было. И не будет еще долго, как ни старайся.

Подобные вещи быстро не делаются. Он выкурил новую сигарету и плеснул себе новую порцию кофе.

Накапал в ложку коньяка и размешал его в чашке. Еще подумав, долил прямо из бутылкм. Не зная, на что истратить предстоящие часы, Максим взялся декодировать сайты крупных студий. Изнанка, список файлов, временные архивы. Здесь было чем заняться, это факт. Горы неразмеченных данных, свалка шестнадцатеричного мусора. Ничто в интернете не пропадает бесследно, даже то, что было кем-то удалено и забыто сто лет назад. Персональные карточки. Личные коды. Сигналы для магнитных замков.

Номера платежей. Номера счетов. Если бы через интернет можно было так же легко красть наличность, Макс давно стал бы миллионером. К сожалению, деньги нельзя отправить себе до востребования, оставив номер чужой кредитки. Как и славу, как и признание. Как и приглашение на телевидение. А ведь Максим почти все костюмы добывал таким образом. «Версаче», «Хьюго Босс», ни малейших проблем. Каково, а? Лучше бы подарил ей шубу или туфли, идиот.

— Я подарю, — буркнул он себе под нос. — Я всё подарю, только дайте ясности с кастингом. «У них там вообще, мать их, существу ет кастинг?» Макс отставил пустую чашку, побрел в кухню и вернулся с начатой бутылкой коньяка. Он расположил ее на столе, и перспективы сразу начали казаться Максиму чуть более светлыми. Он снова проверил ящик. Писем нет. Хлебнув из горлышка, Макс проглотил жесткий напиток и переключился на ящик Лизы. Впереди был не один час ожидания, и Максим принялся читать, бегло, стыдливо, многое пропуская сразу. В основном ее адресаты были мужчинами. «Неудивительно, тормоз», — подумал Макс. Не переписываться же ей с деканатом. Или бабами. Он попытался найти что-то от этого Дмитрия. Просто чтобы прояснить ситуацию. Кто он, что он. Что у них там друг с другом. Но такого в адресах не обнаружилось, и Макс начал открывать всё подряд, прихлебывая коньяк и слегка вспотев от избытка эмоций. Первое, что ему бросилось в глаза — это с какими уродами Лизке приходилось общаться прежде. С какими жалкими, опасными, недалекими уродами. Он читал их пространные речи, придираясь к словам, запятым и буквам. Ревность застилала Максиму глаза, стискивала горло и пылала в нем, как инфекция. Он заглянул и в «Отправленные», и слова Лизы, адресованные кому-то другому, зазвучали в Максе сладкой болью. Он даже почти взялся набрать ответ. Коньяк в этих условиях совсем не действовал. Утром нового дня, когда остатки спиртного в холодильнике были до капли перелиты в исстрадавшийся желудок Максима, он дочитал ее почтовый ящик и закрыл окно. И Макс не чувствовал себя виноватым. По крайней мере, теперь, когда лучше узнал Лизу. Кроме того, он ничего особо не взламывал.

Она сама оставила почту открытой. Щурясь на молочно-белые окна, Максим поднялся, хрустнув суставами, и побрел в туалет. «И всё-таки, настолько же свиньи… насколько же это свиньи… все эти свиньи», думал он, пошатываясь и хватаясь за стены.

Эгоистичные свиньи. Разве таким известно, как заботиться о девушке? Максу, например, известно, и он позаботится так, как этим свиньям и не снилось. Он всё продумал и всё сделает, только надо быстро. Застегивая ширинку, Максим вернулся к компьютеру. Закурил и нашарил под монитором новую трубку. Он взял мобильник и чуть не выронил его. А ведь т ы пьян. «Угу». Ты понимаешь, что прежней жизни конец? Он замялся, держа палец над кнопкой вызова. Еще раз огляделся по сторонам. «Всё равно осточертела» Макс нажал кнопку и встал, приложив телефон к уху.

— Да, чувак? Вернадский мог устроить всё.

— Слышь, привет, — заговорил Максим севшим голосом. — Короче, я сейчас пришлю тебе видео, смотри, во-первых, нужно место ведущей где-то на московском канале, во-вторых…

— Во-вторых, ты пьяный что ли в говно, браза? Ты в теме, который час?

— Да. Поэтому скорей, пока я не передумал. На том конце щелкнула зажигалка.

— Я слушаю, — Фернандес закурил. Макс откашлялся и промокнул глаза.

— У меня серьезные проблемы, — сказал он.

25 мая 2005 года

Когда всё кончилось, она затихла, ткнувшись мягкой головой ему в плечо.

— Бедный мальчик, — прошептала Лиза. — Бедный, несчастный мальчик. Снаружи темнела кромка леса.

— Ты зря считаешь меня безразличным, — сказал Максим. — Я тоже не в себе после этого случая с Дмитрием. Из меня будто кусок вырезали, к твоему сведению.

— Я не о нем, — Лиза отстранилась. В ее глазах отражались цветные огни приборной доски. — Я говорю о тебе.

— Слушай, вот только не надо меня жалеть, хорошо? Я не хочу в итоге запомнить жалость. Она заплакала или засмеялась — в темноте определить было невозможно. Макс нашарил кнопку, и в салоне мягко зажегся лиловый ночник.

— Прости, — Лиза улыбалась, вытирая слезы. — Я сама виновата, на меня нашло что-то… типа мы двое… ну… как будто вымирающие животные. Максим закурил, дурея от внутренней легкости, пустой и нехитрой, как яичная скорлупа. Два последних года он шел по мосту без перил, не зная, будет ли впереди берег, цепенея из боязни оступиться. Но теперь, когда Макс окончательно сдался, когда он сошел прочь в один безразличный шаг, оказалось, что это не больно и совсем не тяжело.

Максим наслаждался падением, он радовался ему, как празднику.

Единственное, что еще тревожило его нервы — это Лиза, которая падала рядом. То был его личный путь, и Макс не хотел увлечь ее за собой.

— Ты права, — сказал он.

— В чем? Максим повернул ключ зажигания. Машина тронулась, разворачиваясь по широкой дуге, и мимо ветрового стекла поплыли фонари.

— Куда мы едем? — спросила Лиза.

— В аэропорт, — ответил Макс. И вывел «Мерседес» на шоссе.

13 апреля 2003 года

Вернадский не отвечал. Щелк-щелк. На том конце дважды щелкнула его зажигалка. Он думал. Щелк-щелк.

— Пять тысяч, — сказал он наконец.