— Кльх, — Максим хотел возмутиться, но подавился слюной. — Что значит «пять тысяч»? Здесь мебель. Здесь мой комп.

— Еще там твой факин кредит, с которым мне разбираться.

— Я за один ремонт отдал пять тысяч.

— И нах пошел твой ремонт. Макс сглотнул. Еще и еще раз. Горло упрямо не хотело слушаться, оставшись деревянным и неподатливым.

— Восемь тысяч, — сказал он. Получился какой-то цыплячий писк.

— Четыре, — недовольно ответил Вернадский. Он не любил переговоры. Максим глубоко вздохнул, давясь коктейлем из углекислоты и табачного дыма, которым до краев была заполнена комната.

— Согласен. По рукам, — сказал он. Щелк-щелк. Разговор не был закончен, и Макс терпеливо ждал. Щелк-щелк.

— Чувак? — Фернандес подал голос. — Чувак, ты там?

— Да.

— Чувак. Блин, ну как так можно? Только глянь, что она с тобой сделала.

— Я сам делаю, — ответил Максим. Щелк-щелк.

— Это безумие, друг мой. Его сердце колотилось бешеным галопом, выстукивая надоедливую мелодию. С одной стороны, …старая жизнь окончена.

— Для меня сейчас это единственное… — сказал Макс. С другой стороны, …новая будет, как я захочу.

— Ради чего стоит жить, — закончил он, млея от чувства подвешенности. ХРП! ХРП! Что-то оглушительно треснуло на том конце, и Максим с удивлением понял, что Вернадский дважды грохнул трубкой о какой-то предмет. Он уже не щелкал зажигалкой.

— Ну ок, хули. Езжай, чувак, — сказал Фернандес добродушно. — Бабло я тебе скину, когда пришлешь бумажки. Езжай и молись, чтоб я не нашел твою тёлку прежде.

— Позволь узнать… — начал Макс, но его не слушали.

— Без понятия, браза, без малейшего понятия, — перебил Вернадский. — Если чё, если не понравится — извини. И связь прервалась. Максим поднялся из-за компьютера. Подумав, нажал пару клавиш напоследок. «При форматировании жесткого диска все данные будут потеряны.

Хотите продолжить?» Он щелкнул «пробелом» и отвернулся. Макс работал за этим компьютером в последний раз. И поднялся из кресла в последний раз. Он выключил свет и вышел на лестницу. И запер квартиру — в последний раз. Вся его прежняя жизнь ушла за четыре тысячи. «И нужно успеть еще многое», думал он, «прежде чем эти деньги придут на счет». Нужно было действовать быстро.

16 сентября 2005 года

С утра санитар швырнул в меня распечатанным конвертом и нехорошо посмотрел вокруг.

— Отделение прикроют, слышь, я работу потеряю, доктора работу потеряют, а всё из-за каких-то гандонов столичных, которые тут записочками обмениваются. Раз ты сдох, так надо было там и лежать, в своей Москве, бляха, ёпта. Он стиснул рот в маленький огузок, харкнул на пол и вышел, оставив дверь нараспашку. Я сел на койке, развернул мятую бумагу и прочел: «Дорогие братья по разуму наверняка ознакомятся с этой запиской, поэтому специально для них укажу: в случае изъятия карандаша или бумаг, которые я оставил в палате известного вам пациента, я позабочусь о том, чтобы путь в здравоохранение отныне для вас был закрыт. Пациенту — мне некогда пока слушать вас, прошу записать для меня всё, что вспомните по отбытию — я уверен, самое важное где-то там. Нужны все факты, все переживания, особенно напугавшие и или вызвавшие потрясение. Но старайтесь держаться рационального пути, увидимся завтра — не хочу застать адепта веры по возвращении. Лысый доктор». Я нашел карандаш и бумагу прямо на соседней койке, на клетчатом шерстяном одеяле — санитары не тронули их. Я сел у подоконника и начал царапать из памяти лишь потому, что больше заняться было нечем. С этих путаных каракулей, скорее выдавленных на бумаге, чем записанных грифелем, и начиналась книга. С рассказа об устройстве вселенной и о том, как я впервые попал на дно и кратко пообщался с Богом. И с моей гибели секундой позже. Мне так и не удалось понять, об этом ли «отбытии» писал инспектор, или его интересовал тот, другой отъезд.

17 апреля 2003 года

— Так, с этим ясно, — Максим выложил деньги на шерстяное одеяло.

— Здесь тысяча. Адрес агентства я тебе дал. Теперь: где моя гарантия, что ты не пропьешь эти деньги?

— Это просто, — улыбнувшись, Дима присел рядом. — Я больше не пью.

— Да мне плевать, — ответил Макс. — Вообще, я говорил образно. Пропьешь, потратишь на девочек, проиграешь в карты. Сумма крупная. Мы почти незнакомы. Где гарантия?

— Спроси Лизу, — Дима поднял и уронил худые плечи. — Она меня знает дольше. Максим выложил на блюдце мокрый пакетик чая. Он вынул сигарету, закурил и выпустил дым. Стряхнул искры в пустую чашку и продолжил:

— Она-то да. Но я — нет. И Лизу я знаю не дольше, чем тебя, извини уж.

— И как ты… — Дима замялся. — Как ты планируешь…

— Мне нужен залог. Кровать скрипнула и поплыла куда-то вбок. Макс нервно сел, оставил сигарету на краю блюдца и выразительно глянул на Диму.

— Не знаю, — пробормотал тот. — И зачем вас туда несет, хотя бы. Может, вам лучше всё обсудить сначала?

— Время, — Максим отмахнулся. — Мой человек уже договорился о кастинге на двадцать первое. Четыре дня, если тебе нужна помощь с расчетами.

— Не нужна, — улыбнулся Дима. — Я, в общем, математик. Макс подобрал окурок и затянулся.

— Рад за тебя. Итак, залог. Скорее, у тебя поезд через, — он глянул в экран мобильника. — Через два часа.

— Я готов, я всё собрал.

— Залог, — Максим уставился на Диму еще выразительней.

— Да… — тот оглядел голые стены комнаты. — У меня как-то и нет ничего за такие деньги.

— Уверен?

— Ну… не знаю. Квартира эта, разве что.

— Отлично. Подойдет, — оттолкнувшись, Макс поднялся с визгнувшей кровати и вытянул руку. — Итак?

— Что «итак?» — Дима завозился, допивая чай. — Хочешь, я еще сделаю?

— Я жду ключи, — подсказал Максим.

— От чего? — Диме почему-то лез в голову старый «Актрос», давно оставшийся на базе. Потом он догадался. — От дома, что ли?

— От квартиры, — улыбнулся Макс. — Достаточно только от квартиры.

— Но… тебе прямо сейчас?

— Так, ладно. Отдашь на выходе, сам закроешь. Наслаждайся пока.

— Чем? — засуетился Дима. — Я только хочу уточнить — ты же вернешь их потом? Макс опять рухнул на одеяло.

— Твою мать, — простонал он в потолок. — Нет, знаешь, себе оставлю. Почесав бритый затылок, Дима заулыбался.

— А-а, прикалываешься. Ну я тогда их заберу в Москве, потом.

— Без проблем.

— Еще что-то нужно?

— Техпаспорт, право на собственность.

— А это для чего? Максим поднял голову.