– Угу, – ответила Карина. – Эрр, я понимаю, что со всех сторон накосячила. Ты, наверное, мне скажешь, чтобы я забыла про паучертову карту и училась-училась, только я не обещаю. Я даже наоборот…

– Чшшш!.. – Тетка поднесла палец к губам. Лицо у нее при этом приняло выражение, совсем не подходящее ей по статусу. – Паучертова карта, это что-то новенькое и наверняка интересное. Но я не собиралась требовать с тебя обещаний посвятить свою юную жизнь учебе. Вовсе нет. Я хочу, чтобы ты посвятила занятиям остаток этого мракова месяца, сдала паучертов экзамен моему занудному наставнику и начальнику. А потом… считай, я поручаю тебе тайную миссию. Найти карту и передать ее Льву Однолунной Земли.

У Карины отвисла челюсть.

– Как?.. Эрр, не в смысле «как я это сделаю», а это… Ты же взрослая, а мне говоришь – иди и влипни в опасные приключения. Ты серьезно? Ты не передумаешь?!

Тетка засмеялась.

– Ты волк, а значит, вся твоя жизнь является сейчас и будет в дальнейшем сплошным опасным приключением. И эта самая жизнь показывает – далеко не всегда есть кто-то, кто может тебя защитить. Или ты думаешь, что я тебя закатаю в стеклянный шар для пущей сохранности и вывешу в Лунном зале «Стража глубин» для красоты? Обойдешься.

– Ой, обойдусь, точно. Я только не поняла, ты сама не хочешь получить карту? В «Страже глубин» она целее будет.

Эррен покачала головой. Ее волосы вдруг сменили цвет с бордового на совсем светлый оттенок старого золота. Карина вытащила из-за спины собственную мокрую и тяжелую как гиря косу. И засмеялась – ее собственная шевелюра приняла такой же оттенок.

Семейное сходство, мрак побери.

Я – Карина Радова из «Стража глубин». И я похожа на своих родственниц. Можно сколько угодно висеть над странной приливной волной – под ногами теперь всегда будет почва, уверенность в том, что я – Карина Радова из «Стража глубин»…

А тетка тем временем говорила. Девочка сделала над собой усилие и от размышлений вернулась к слушанию.

– …потому что со Львом Трилунья все ужасно мутно – есть отступник, а есть львенок, который толком еще не ощутил своей львиной природы.

Ну, суть ясна. Эррен этот артефакт не вперся.

Карина сделала глубокий вдох.

– Мне надо кое в чем сознаться, – выпалила она. – Мы сегодня смотались на Землю по тропе. Ну, нам надо было хотя бы предупредить народ, что мы живы, только со связи пропадем. И на тропе…

И она вывалила тетке краткую, но изобилующую эмоциями – вплоть до всхлипываний и шмыганий носом – сегодняшнюю хронику. Эррен внимательно слушала ее.

– Теперь понятно, почему твое платье в таком состоянии, – изрекла тетка. – Не буду его знаками ремонтировать, считай, в наказание походишь пугалом с полей. С другой стороны, не понимаю, в чем ты «сознаешься», – сказала она, когда племянница выговорилась. – Ни ты, ни твои друзья не сделали ничего неприглядного. Напротив, вы повели себя достойнейшим образом.

– Клару надо наказать! – Карина почувствовала, что в носу опять защипало. – Этот ваш идиотский закон о возвращенной свободе! Фактически, если сбежал из тюрьмы, то больше как бы и не виновен. На Однолунной Земле за это срок увеличивают.

– Знаю, – коротко сказала Эррен, – послушай меня… Закон этот действительно глуп и плох. Но он закон. Тут мы ничего не можем поделать, по крайней мере в данный момент. Но однажды сможем. Я не зря рвалась в Совет.

– Пусть ее накажут за Григория!

– Не выйдет, он не был жителем Трилунья. Наши законы его не защищали. Но, поверь, она не уйдет от расплаты. Помнишь Дирке Эрремара?

Карина кивнула. А Эррен сжала кулаки. И еще от носа к губам пробежали складки.

– Он был моим другом детства. Моего детства, он-то гораздо старше. Мне нередко казалось, что у меня два брата, а не один. Клара предала его, подставила, а в конце концов убила. Я сижу с ней за одним столом, улыбаюсь ей и подкалываю. Но она не уйдет от наказания. Точнее – от кары она не уйдет.

– Месть – это блюдо, которое подают холодным? – вспомнила Карина чью-то цитату.

– Нет, мне просто в «Клыки» не хочется, – ответила Эррен. – Вот и думаю, какой бы камень расшатать на скале над ее тропой…

– Когда б не камень окаянный, что мне на голову упал! – засмеялась Карина и осеклась. – Эррен, мы ненормальные. Фактически убийство планируем и радуемся. И меня почему-то эти планы не возмущают. В отличие от того, что с Григорием случилось.

– Мы нормальные, – встряхнула кудрями тетушка.

– Не знаю. Я тысячу раз спрашивала себя, правильно ли я поступаю. Можно ли так? Это хорошо или плохо? И ни разу, ни единого фигова разочка даже намека на ответ.

– А почему тогда… поступаешь?

– По-другому не могу!

– Это жизнь, Карин. Ты думаешь, что тебе кто-то скажет: ты молодец, все правильно – и тем самым освободит тебя от ответственности? Не будет этого. Ты никогда не будешь уверена в том, что ты – добро. Соответственно не будешь уверена в своем праве забивать зло ногами. Что тебе остается? Делать так, как ты не можешь не делать. Я запутанно объясняю?

– Да нет, как раз все понятно. Делаю так, как не могу не делать. А остальное – во мрак.

– Ишь ты, как истинная трилунская аристократка. Ругаешься, как мы.

– Почему это «как»? Я не «как», я истинная! У меня, кстати, по поводу нашей аристократической семейки до паучерта вопросов скопилось.

Особо ретивая волна взлетела до самой башни и обдала обеих Радовых соленой водой.

– Может, внутри поговорим? – поежилась старшая.

– Неее, посидим тут еще! Ты же запросто знаком согреться сможешь. А я почему-то все еще не замерзла!

– Ладно, спрашивай…

– Я услышала от одного… существа историю, что мой прадед Леехар убил твоего отца. То есть своего сына и моего деда…

– Не уточняй, я как бы соображаю, кто это. Вопрос-то в чем?

– Собственно, в том, правда это или нет.

– Правда, – фыркнула Эррен и сцепила руки в замок.

– А чуть подробнее можно? Не каждый день узнаешь, что у тебя предки-убийцы.

– У миллиардов людей предки были убийцами, просто мало кто в курсе, – усмехнулась тетка. – Я и сама не так давно об этом узнала, и мне было, прямо скажем, не до подробностей. Дед Леехар был главой Охотничьего круга и по какой-то причине решил уничтожить Охоту как явление и все, что с ней связано. В том числе папу и Евгения. Тогда еще не твоего папу, а совсем молодого знаккера. Наш с Евгением отец этого не допустил. Леехар убил папу, но и сам умер от ран. Это все, что я знаю, и, поверь мне, я этим не горжусь. Хоть это и было до принятия поправки к закону, запрещающему убийство потомков – взрослых или детей.

– Наверное, у прадеда все же крыша уехала, – буркнула Карина, – я уже сказала, что законы у вас дебильные. И очень странно мне от мысли, что мой прадед – убийца.