– Здравствуй, – скованно произнесла в ответ. – Живой, смотрю.

– Вполне. Хромаю, правда, но это ерунда.

– На обе ноги, надеюсь, – зло усмехнулась бывшая жена.

– Да нет, только на одну.

– Какая жалость.

– И я рад тебя видеть, дорогая, – прямо-таки развеселился некромант.

Ведьма фыркнула, после чего предпочла оставить нас. Надеюсь, с годами Эльвет не превратится в такое же злобное создание.

– Спасибо, Тайер! – оторвалась от отца маленькая вредина и подбежала ко мне.

– Я выполнил свое обещание, Элли, не более.

– За это и спасибо.

Но обнимать не стала. Обидно.

– Думаю, мне пора оставить вас.

– Куда же вы собрались, господин Григер? – подал голос некромант. – Разве супруги не должны жить вместе? – перевел взгляд на Эльвет. – Или за годы моего отсутствия жизнь настолько изменилась?

– Все еще должны, – скуксилась поганка. – Не желаешь принять душ, дорогой? – и растянула губы в неестественной улыбке.

– Желаю, дорогая, – ответил ей с такой же улыбкой. – Возьмешь мое пальто? А то крючки тут что-то ненадежные.

– Конечно, – приняла пальто, – ступай наверх, я позже присоединюсь.

– Буду ждать.

Все-таки есть польза от папаши. Надо будет проинструктировать его получше. День-другой воспитательной работы – и, глядишь, Эльвет оттает. Еще надо Сюсанну подключить, она на нее хорошо влияет.

Я отправился наверх, чтобы не мешать Элли поговорить с отцом. Им есть что рассказать друг другу. Увы, мне не слишком знакомо чувство отеческой любви. Что отец, что мать были довольно черствы, а когда разъехались и не смогли договориться о том, кто меня будет воспитывать, и вовсе решили не тратить силы и нервы. Единственный положительный пример брака, который я наблюдал, пока рос, – это брак бабушки с дедом, но и тут в определенный момент произошел надлом. Морок победил любовь, и мне тогда подумалось, что любовь настолько слабое и ничем не защищенное чувство, что стремиться к нему бессмысленно.

Оказавшись в комнате Элли, я первым делом сделал глубокий вдох. Здесь пахнет ею. И это самый дурманящий, самый сладкий и желанный запах, который когда-либо доводилось чувствовать.

– Вам тут не рады, – раздалось в тишине.

– Неужели монстр Ньюка Боумана обрел голос? – произнес я, поворачиваясь.

– У меня всегда был голос, варлок Григер, – перед глазами в воздухе зависло нечто, отдаленно напоминающее силуэт разумного существа. – И я не монстр Ньюка Боумана, я его дитя. А имя мое Нуар.

– О нет, дорогой Нуар, ты заблуждаешься, – я приготовился при необходимости нанести упреждающий удар, – дитя – это плод любви. А ты сотворен из крови невинных, и сотворил тебя психопат-чернокнижник. Так что я в курсе, кто ты на самом деле. И если вздумаешь бузить, отвечу незамедлительно.

– Думаете, я представляю угрозу для госпожи Эльвет?

– Именно так я и думаю.

– Она избранная мной хозяйка, я признал ее власть над собой и буду защищать ее до последнего мгновения своего существования. Я буду миролюбив к тем, кого она принимает с открытой душой и сердцем. И беспощаден к тем, кто пожелает причинить ей вред.

– И ты считаешь, это я хочу навредить ей? Притом что являюсь ее законным супругом.

– Вы заставляете госпожу переживать и плакать. Эти чувства не похожи на те, которые дарят людям радость и счастье.

– Видимо, ты еще плохо понимаешь живых людей, Нуар. Что неудивительно, твой создатель не обучил тебя.

– Но обучили другие, кто жил здесь после моего отца.

– Бездомные и прочий асоциальный сброд, вроде наркоманов, воров и мятежников?

– Каждый, кто жил здесь, любил и ненавидел, плакал и смеялся, терпел и порою умирал.

– Хорошо, если ты правильно понял то, что они чувствовали. Ибо умирать можно от болезни, а можно от передоза, плакать можно от обиды, а можно от ненависти к другим, любить можно красиво, а можно безобразно.

– Знайте, варлок Григер, я наблюдаю за вами, – после чего монстр исчез.

О как! Кажется, я его переиграл, один – ноль в мою пользу. А теперь можно и помыться…

Эльвет

Не верю своим глазам! Не верю своему счастью! Он дома! Мой папа! А все, что говорил Григер о годах в тюрьме, оказалось ложью. Отец ни капли не изменился! Кроме того, что постарел и сильно ослаб.

– У меня столько вопросов к тебе! – Я усадила его за стол, налила ему чаю, подала ужин.

– Поверь, у меня не меньше. Но сейчас я просто счастлив.

– А что у тебя с ногой? Почему хромаешь?

– Ничего страшного, Элли, – отмахнулся отец, – тюрьма такое место, где что-нибудь сломать себе дело нехитрое.

– Завтра я достану для тебя трость и приглашу лекаря.

– Не надо лекаря, родная. Он мне не поможет. Это в тюрьме с лекарствами было туговато, другое дело здесь. На свободе я без труда достану все необходимое и быстро поставлю себя на обе ноги, и моргнуть не успеешь. Ты лучше расскажи, как у тебя дела? Как у мамы?

– Ну, я замуж вышла, впрочем, это уже не новость. Профессию получила, правда, в Лютерании. Я швея. И на днях открываю ателье, второе. А мама… у мамы все хорошо. Как мне кажется.

– Швея? – улыбнулся отец. – Очень полезная профессия. Я искренне рад, что ты нашла себя. У нас в семье все были мастеровитыми. Дед Хазарий трудился плотником, мой отец хирургом, я вот… алхимик. – В его глазах мелькнула печаль. – Был им, по крайней мере, пока не заделался варщиком. Но что было, то было. А у мамы совсем все хорошо? В личной жизни тоже?

С ума сойти! После стольких лет, после всего того, что между ними было, он все равно ее любит!

– Мужчины у нее нет, если ты об этом.

– Звучит обнадеживающе, – закивал отец.

Как сказать… Но уговаривать папу не общаться с мамой я, конечно, не стала. Не мое это дело. Главное, мама переехала ко мне, несмотря на все обстоятельства, значит, есть вероятность, что родители смогут ужиться под одной крышей. Ведь многое зависит именно от мамы, от ее характера.

Просидев за столом практически до обеда, я наконец-то сдалась, зато папа выглядел вполне бодрым.

– Иди, Элли, поспи, – накрыл мою руку своей, – А я, если ты не против, осмотрюсь.

– Конечно, папа, это теперь и твой дом. Выбери себе комнату, здесь их целых три свободных.

– Спасибо, детка.

До спальни я добрела на автомате, а когда вошла внутрь, обнаружила Тайера. Он крепко спал на кровати, обнимая подушку. Может, зря я вчера набросилась на него? Опять гадостей наговорила, прогнала. Он просто такой, какой есть. И, невзирая на все минусы характера, я влюбилась в него. К тому же он мой муж, мой первый мужчина. Притом красивый, сильный, зрелый и такой важный… Я скользила взглядом по его спине, плечам, рукам, отчего внизу живота начало тянуть. В постели мне хорошо с ним, очень… до мурашек. До желания повторить это хорошее прямо здесь и сейчас.