– Ваше величество? – поразился нэрриха. Руки ослабли и отцепились от винограда, Вион с изрядной высоты рухнул на спину, неловко и болезненно.

– Моё, бес тебе в ребро… – хмыкнула королева, скинула ткань с головы и прошла к окну. Перегнулась в сад, добавила громко и весело: – Аше! Я желаю получить полный кувшин воды из источника святого Аввы. Обеспечь.

Серебряный кувшин полетел вниз прицельно, брошенный не королевой, а её охранницей – и клюнул ухажера в темечко. Тот страдальчески охнул. В окне захихикали на два голоса, вполне довольные чисто женской местью.

– Вы идти куда сказала женщина вождь, – важно велела Аше на наречии Эндэры. – Вы быстро бежать, совсем быстро! Воду нести. Нога тут, нога там.

– Во-во, чтоб он лопнул, – продолжала развлекаться королева, разжигая лампаду. – Трутень недодавленный! Лезет и лезет за медом в одно и то же окно.

Вион сердито засопел, но приказа маари преодолеть не смог и хмуро поплелся прочь, сжимая кувшин, проклиная упрямую жену упрямого Кортэ, вездесущую королеву, лезущую в чужие дела – и свой несчастный рабский удел. До источника святой воды, как помнил Оллэ, от западных ворот города вела узкая натоптанная тропка – бродом через реку, в скалы, затем болотом и глухими лощинами. Пятнадцать лиг… Пройти путь полагалось обязательно пешком и босиком, желательно без отдыха, иначе, утверждали служители Башни, вода теряла целебную силу.

Когда Вион нехотя, против воли, перешел с шага на бег и скрылся вдали, королева снова рассмеялась, свойски ткнула маари локтем в бок.

– Из меня тоже получилась неплохая охранница, а? Вот бы еще понять, почему всякая моя любимица тотчас привлекает толпы уродов. Как я мило развлекалась, как я весело травила и давила гнусь, лезущую соблазнять малышку Зоэ. – Королева тяжело вздохнула, сразу посерьезнела и села в любимое кресло. – Черт-те что в голову лезет. Я во всю развлекалась, а куколку-то не уберегла… Аше, иди сюда. Он точно не нужен тебе? Мы люди берега, ты права. Мы слабые, зато у нас можно много такого, что извиняет именно слабость. Где черти носят твоего Кортэ? Может, он от ревности скорее явится… Боже, что я горожу…

Королева зевнула и невнятной скороговоркой забормотала коротенькую молитву. Аше судорожно, со всхлипом вздохнула. Черным силуэтом появилась на миг в окне, подняла руку, готовясь плотнее задернуть штору – и замерла.

– Там сын ветра, – сообщила она королеве, не оборачиваясь и настороженно вглядываясь в ночь. – Сильный. Знакомый. Старший.

– Притащился, значит, – снова зевнула Изабелла. – Один? Небось, еще кого приволок. А, ладно… Пусть лезут. Камин затопи.

– Заботливая, – ласково выговорила Аше, раздвигая шторы и оборачиваясь к королеве. – Моя тут хорошо. Тепло. Женщина-вождь дарить копье, дарить пестрая ткань. Огонь в душе – греть, хорошо. Огонь камин – хорошо. Жарко греть.

Оллэ снова вскинул ученика на плечо, на сей раз Абу вяло заворчал, пробуя протестовать, но сразу смолк: он лучше многих знал, что сын шторма не меняет решений без веских причин. Признать таковой неловкость от способа появления в кабинете королевы едва ли возможно. Он сам просил о помощи, он забросил упражнения с оружием и сделался слаб, он не одолел бы стену быстро и бесшумно, даже пользуясь надежной лестницей витых виноградных лоз…

Лицо королевы было излишне бледным, на лбу отчетливо выступила испарина, под глазами лежали желтоватые тени. Абу все приметил с первого взгляда, поклонился, опускаясь на колени и принимаясь рыться в мешке с лекарствами.

– Вы снова не отдыхали, – укоризненно отметил посол, забывая неловкость своего комичного появления. – Если вам дорог ребенок, извольте хоть иногда вспоминать о советах лучшего в этом городе лекаря.

– Мне дорог и этот ребенок, – Изабелла слабо улыбнулась, гладя себя рукой по животу, глянула на потайную дверь. – И старший… Но, утратив власть, я не сберегу уже никого и ничто. Оллэ, вы могли бы обеспечить надежную защиту моего кабинета от чужих ушей?

– Уже сделано все необходимое, – кивнул нэрриха.

– Чертовски тошнит, – призналась королева.

Она впервые позволила себе открыто пожаловаться. Откинулась на спинку кресла, поморщилась, благодарно приняла помощь Аше, которая уже скатала мех и теперь ловко подсунула его под спину. Изабелла выпила капли, поданные Абу и сникла с плотно прикрытыми глазами, опираясь на подлокотник. Некоторое время все молчали.

– Мне важен ребенок, не то слово! – посетовала королева. – Я почти ненавижу его, он слишком уж дорого обходится. Только деревенские дуры умудряются рожать по ублюдку в год, не отвлекаясь от труда в поле… Не пялься на меня, сволочь иноверская, мне плохо, но я в уме, хватит звенеть склянками. Благодарность выгоды не перебивает, и твоя наспех сменившая веру сестра не пара племяннику короля. Маджестик и без того едва терпит род Траста. Учти вдобавок: мой муж желает править страной, простертой от Понских гор до южного моря. Кто тебе сказал, что меня устроит меньшее? Зря я, что ли, коплю наследников? Ха! Пока кутерьма с вмешательством нэрриха в дела людей не началась, я первая радовалась избавлению от невыгодного, затянувшегося мира.

– Вы не позволили бы мне явиться, если бы сказанное составляло ваши устремления полностью и без оговорок, – предположил Абу, завязывая мешок и удобнее устраиваясь на ковре. – Я скажу то, что почти составляет исповедь. Мне с некоторых пор безразлично, уцелеет ли на моей родине вера в маяки света в нынешней своей форме, строгой и неукоснительной. Я лекарь и к тому же не самый глупый сын эмира, я лучше иных понимаю, что желания мои – несбыточны… Почти. Проще и удобнее вырезать моих единоверцев и присоединить к Эндэре небольшой, но сладкий кус под названием Алькем. Мы теперь слабы и мы не выстоим. Наше уничтожение было отложено на полвека благодаря помощи Оллэ и вашим внутренним распрям. Но даже так… это агония.

Лицо Абу стало старым, болезненно-сморщенным. Он надолго смолк, наблюдая за бесшумными гибкими движениями Аше, разжигающей камин. Когда огонь сгрыз щепки и жадно обнял можжевеловый стволик, южанин задумчиво продолжил.

– Но я пришел и умоляю… еще раз все взвесить. Выгода сложна в учете. Когда Алькем падет, мой род иссякнет: юг за проливом не примет нас, эмиру Риаффы довольно собственных наследников и военных вождей. Мы, добавлю, за многие годы и даже века стали слишком разными. Алькем – страна городов, мы искусны в ремеслах и ценим книги на вес золота. Риаффа – край пустынь, взрастивший кочевников, готовых разжечь огонь от бумаги, пусть и запачканной чернилами. Наши знания сгорят в войне, наш опыт будет отринут равно югом и севером, а народ сгинет без следа. Все так… Но и вы заплатите за победу немало, иначе не бывает, – поморщился Абу. – Некому станет спасать ваших детей, королева. Герб Траста скоро сможет украшать только склепы… Моя сестра – свежая кровь для вашего больного рода, так же как знания наших библиотек – питательная почва для вашего убогого университета. Соединив лучшее, мы…

– Не убедил, – сварливо, с огорчением и даже некоторым сочувствием буркнула Изабелла, закуталась до самого носа в мех и жестом попросила у маари теплое питье. – Все вроде и не глупо, но в то же время до омерзения ложно. От сказанного несет ересью за пять лиг, а то и хуже: крепко смердит безбожием… Я, по совести сказать, в Башню верую и желаю видеть ненарушенной её защиту над Эндэрой.