Эпизод впечатляющий. В. С. Сидоров так прокомментировал его в своей энциклопедии: «Ежов прыгнул в седло и вскачь ударился за своими казаками. Бакланов и сам не задержался возле сына, не оставил и человека присмотреть, помочь. Во главе резерва поскакал туда, где бросившаяся “в пики” и “в шашки” казачья конница могла нарваться на смертельный контрудар. Эта-то деталь: что не оставил никого помочь раненному тяжело сыну, категорически свидетельствует о разрушении, расчеловечивании личности Бакланова, которым он обязан войне. Даже не просто войне, но своему соответствию требованиям ее, полноте своей профессиональной воплощенности, раскрытия таланта. Биографы восхищаются этим эпизодом, а ведь здесь – трагедия, гибель внутреннего, сокровенного человека, по крайней мере, понимаемого по-христиански. Конечно, Ежову нельзя было бросать полк, однако Бакланову ничего не стоило выделить рядового казака. По какой бы причине он этого ни сделал: в воспитательных ли целях или действительно считал изменой мало-мальскую задержку для спасения, может быть, жизни сына, – все равно он ужасно, греховно неправ. И хотя, по справедливости, здесь не только вина, но и беда, хотя подобное расчеловечивание, похоже, обычная плата за военный талант, и мы видим его, расчеловечивание, у всех военачальников, от Александра Македонского до Жукова, и бесполезно примешивать сюда вопрос о цели войны, поскольку речь о другом, – это все равно катастрофа личности».

А кто ж таков полковник Ежов, плачущий над раненым сыном Бакланова?

* * *

По данным С. В. Карягина, Степан Никифорович Ежов, из дворян, родился в 1817 году. Службу начал 15-ти лет, с 18 марта 1832 года, унтер-офицером лейб-гвардии Казачьего полка. С 30 октября 1833 года – юнкером. 9 декабря 1834 года произведен в хорунжие.

Дальше С. Н. Ежов служит в Войсковом Дежурстве столоначальником – с 1 января 1836 по 15 мая 1842 года. Шесть лет. За это время он награждается орденом Святого Станислава 3-й степени (13 февраля 1837 г.), производится в сотники (25 мая 1839 г.) и есаулы (23 января 1842 г.).

Лишь с 25 апреля 1845 года в полку Бирюкова № 19 и уже в есаульском чине Ежов попадает на Кавказ. Но и здесь он проявляет себя с самой лучшей стороны. За отличие в бою при Шаудан-Шари 5 июля 1845 года награжден орденом Святой Анны 3-й степени с бантом (7 мая 1846 г.). За отличие в делах при вторжении Шамиля в Кабарду в апреле 1846 года награжден орденом Святого Владимира 4-й степени с бантом (11 ноября 1846 г.). За отличие в делах в Малой Чечне награжден золотой саблей 31 марта 1848 года. 21 апреля 1849 года становится войсковым старшиной. За храбрость в экспедиции 1849 года в землю Галашевскую награжден орденом Святой Анны 2-й степени (20 декабря 1850 г.).

15 марта 1850 года назначается командиром полка № 39 (33 лет от роду) и командует им по 8 апреля 1851 года. За отличие при штурме окопа на Шалинской поляне в апреле 1850 года награждается орденом Святой Анны 2-й степени с императорской короной (27 марта 1851 г.).

С 27 января 1853 года по 10 сентября 1856 года командует полком № 19. Во время командования полком Ежов производится в подполковники (2 августа 1854 г., старшинство с 19 декабря 1853 г.).

В перерыве между командованием полками № 39 и № 19 успевает жениться. Жену взял 16-летнюю (1835 года рождения). 17 октября 1852 года у Ежова родился сын Александр.

После войны он получает чин полковника 6 сентября 1857 года. Четыре с половиной года командует полком № 9, получает еще ряд наград и с 1864 года служит окружным генералом, а затем атаманом 4-го военного округа. В 1866 году производится в генерал-майоры (49 лет от роду).

Женат на дочери есаула. Имеет семерых детей.

Скончался С. Н. Ежов в 1886 году. На надгробии сказано, что 72 лет от роду (но если С. В. Корягин прав с датой рождения, то получается, что 69-ти лет); погребен в Новочеркасске. Дети его по военной линии не пошли.

* * *

Получается, что плакал над лежащим в беспамятстве сыном Бакланова довольно молодой войсковой старшина, у которого год назад сын родился… Впрочем, он быстро исправился, утер слезы и умчался в бой. Причем за этот бой получил впоследствии чин подполковника (сравним дату боя и старшинство в чине).

Чеченцев разнесли в пух и прах. Преследовали их 18 верст. На поле боя они оставили 150 тел с оружием. Лучшие мюриды, Даут-Гаджи и Гази, сложили свои головы. 24 декабря Воронцов в письме к Ермолову похвалился: «Неприятель потерял более 300 чел., и вся Чечня находится в унынии». Считали, что наиб Талгик разгромлен и не оправится.

Казаки потеряли 2 убитых, 12 раненых (один из них хорунжий Бакланов) и 60 лошадей.

Я. П. Бакланов за этот бой получил 19 февраля 1854 года в награду аренду по 1 тысяче серебром в год на 12 лет.

23 декабря небольшая партия чеченцев появилась в Ханкальском ущелье, постреляла по лесорубам, но сразу же рассеялась.

Наступил 1854 год. Естественно, Шамиль не угомонился. Пока война, у русских руки связаны. Надо бить их, отбирать захваченные земли, пока время есть.

7 и 8 февраля лазутчики доносили, что на Мичике собираются мюриды. 9-го детально рассказали, что пойдут двумя партиями. Одна между Куринским и Герзель-аулом, вторая – между Герзель-аулом и Хасав-Юртом. На Мичике оставят резерв. Третья партия, самая доброконная, прорвется на Амир-Аджи-Юрт. Хотят отторгнуть мирные аулы к себе, взять их опять под власть имама.

Утром 9-го Бакланов взял батальон Кабардинского полка, сводный казачий полк из донцов и линейцев, 2 орудия и двинулся из Грозной к Умахан-Юрту, угрожая ударить по тылам тем, кто собрался на Мичике.

Сразу же Молва разнеслась, что Бакланов идет в экспедицию. Только прошли Тепли-Кичу, на правом берегу Сунжи показалась конница. Это был резерв, оставленный чеченцами на Мичике. Бакланов ударил через реку из пушек, чеченцы скрылись в зарослях. Зато в подзорную трубу Бакланов увидел, как с Качкалыковского хребта все быстрее и быстрее скатилась конная масса и укрылась за редутом на берегу Мичика. Ясно, что левая партия, что шла меж Куринским и Герзель-аулом, вернулась, не рискнула соваться на Кумыкскую плоскость. И дальше показались конные группы и тоже скрылись в лесу за Мичиком. Выходило, что одним движением, одним появлением своим Бакланов спас Кумыкскую плоскость от набега.

27 февраля Шамиль прибыл в Гельдиген и три дня проводил совещание. Лазутчики донесли, что мудрый Джамал-Эддин предложил весной, как только кони станут на подножный корм, идти на Кумыкскую плоскость, отвлечь этим движением внимание русских, присоединить к себе мирных чеченцев и кумыков, а затем повернуть на Дагестан. Шамиль согласился и приказал Талгику, наибу большой Чечни, и Батаю, наибу Аргунского ущелья, выведать заранее, где стоят русские и в каких силах. А Талгик и Батай решили провести «разведку боем» – собрать три с половиной тысячи конных и открыто перейти Сунжу, подразнить русских, высмотреть, откуда войска будут подводить, а в случае чего – уйти. Срок – 5 марта.

Известия эти Бакланов получил 3 марта вечером. Ночью он ушел в Тепли-Кичу, взяв с собой пехоту и казаков. В Тепли-Кичу его ждал еще один лазутчик, известивший, что партия из 600 конных стоит с правой стороны Аргуна в пяти верстах от укрепления. Чеченцы боятся, что их обнаружат, потому стоят тихо, не высовываются, затаились. Ждут, когда подойдут остальные.