А для того, чтобы склонить чашу весов в свою сторону, требовалось удачно прорекламировать новое оружие военным – убедить даже самых упёртых скептиков в том, что новинка сразу даст американским ВВС громадное преимущество над противником. Из Штатов как раз прибыла делегация представителей Министерства обороны, чтобы оценить первые результаты испытаний. Эсла решил, что наступает подходящий момент, в себе он не сомневался, в новом оружии тоже. Поэтому дополнительно тайно вызвал в Корею знакомого журналиста из влиятельнейшего журнала «Тайм». С помощью репортёра пилот собирался организовать утечку благоприятной информации в прессу, чтобы создать новому оружию мощную пиар-поддержку среди широкой общественности, а главное в кругу вашингтонских политиков.

Но тут как назло сплошной полосой пошли досадные сбои и аварии. Апогеем неудач стал эпизод, когда во время одного из боевых пусков ракета просто не отделилась от самолёта. Под крылом разгорался пожар, грозящий мощным взрывом, а вокруг шныряли МиГи! Более скверной ситуации трудно было даже вообразить. С земли лётчика убеждали немедленно покинуть обречённую машину, но Эсла послал диспетчера к чёрту и велел готовиться к его возвращению…

Как только «Сейбр» остановился в конце посадочной полосы, его тут же окружили пожарные машины. Пока брандмейстеры специальной пеной горящую бомбу под крылом, двое смельчаков помогли пилоту выбраться из кабины. Чумазый, в дымящемся комбинезоне, который из белоснежного стал почти чёрным, залитый пламегасителем – Эсла производил жутковатое впечатление. Его самолёт тоже выглядел вернувшимся из Армагеддона. Прочный фюзеляж «Сейбра» во многих местах был смят и вспорот осколками, посечён пулями и шрапнелью. Эслу спасли стальные нервы, его уникальное мастерство пилотажника и пушки, к которым он относился в последнее время с таким пренебрежением.

Этот бой стоил ему изрядной доли здоровья. У Филиппа ещё долго болел позвоночник, а также отмечалась кровь в моче из-за отравления продуктами горения. Медики предлагали лётчику лечь в госпиталь или хотя бы взять отпуск. Но Филипп отказался от того и от другого. Теперь, когда программа, в которую вложено столько денег, сил, пота и крови, повисла в воздухе, Эсла не мог всё оставить. По его репутации итак был нанесён сильнейший удар. После последней неудачи ракетную тему могут закрыть в любой момент, а ему вежливо предложить почётную отставку. Эсла давно чувствовал, как в затылок ему дышат более молодые лётчики. Многие талантливые пилоты мечтают сесть вместо него в кресло экспериментальной машины. Стоит даже ненадолго уступить кому-то своё законное место в кабине, и можно оказаться «катапультированным» из неё навсегда.

…За двадцать пять минут до наступления темноты Борису Нефёдову в одиночку удалось, наконец, совершить то, что не удалось сделать до него первоклассным асам из спецгруппы «Норд».

На землю уже легла сумеречная тень, но небо на высоте имело красивый золотисто-розовый оттенок. Борис вёл машину очень низко, перепрыгивая через телеграфные столбы, «облизывая» высокие холмы. Даже на тихоходном поршневом самолёте при отличной освещённости такие полёты крайне опасны, а внутри мчащегося с реактивной скоростью снаряда в сгущающихся сумерках жизнь лётчика буквально висела на волоске. Самой сверхъестественной реакции могло не хватить, чтобы за доли секунды успеть увести машину от внезапно выросшего на пути препятствия. Но это был оправданный риск…

Вскоре после взлёта Борис намеренно «наступил» на вражескую радиоволну. Из радиообмена неприятельских лётчиков он узнал, что наши только что хорошо потрепали группу «Сейбров», и уцелевшие F-86 «брызгами», подобно разлетающимся от взрыва осколкам, несутся в сторону залива.

Скользящий над самой землей, подобно тени, МиГ неразличим с высоты. Зато сидящему за штурвалом «русской ракеты» лётчику прекрасно видны возвращающиеся на свои аэродромы «Сейбры». Бориса заинтересовали два отдельно летящих самолёта. В лучах заходящего солнца один из них показал свой ярко размалёванный борт. Фюзеляж второго не имел «боевой раскраски». Из этого наблюдения Нефёдов сделал вывод, что в данной связке один опытный, а второй «стажёр». Бить следовало аса, а его необстрелянного ведомого для начала надо было ошеломить, а затем гнать на свой аэродром.

Появление русского застало двоих янки врасплох. Оправдывая своё название, вынырнувший откуда-то снизу МиГ ярко блеснул перед атакой, подобно ловко извлечённому из ножен клинку. Похожий на белую вспышку перехватчик мгновенно поразил ведущего «Сейбра». Головной F-86 превратился в огненный шар.

Нефёдов находился в таком взвинченном состоянии, что едва в атакующем запале не таранил второй «Сейбр». Борис стремительно налетел на американца с хвоста. Перед глазами Нефёдова возникло реактивное сопло «Сейбра». Огромное чёрное сопло!

За мгновение до столкновения Борис успел поставить свой самолёт «на ребро» и проскочил всего в нескольких метрах от Сейбра. Перевернув машину, «Анархист» на несколько минут потерял из виду американца. МиГ обогнал «Сейбр» на скорости около 1000 км в час. Американский самолёт угодил в реактивную струю советского истребителя, перевернулся и закувыркался к земле.

Снова обнаружив противника в критической ситуации, Борис начал ругать себя за то, что всё испортил, не сумев реализовать выгоднейшую позицию. Новичок может и не справиться со штопором. Сейчас он катапультируется из своего самолёта и прощай желанный трофей!

Но возле самой земли американец вывел свою машину из штопора. Всё же он был так ошеломлён и напуган, что увидев несущегося на него с высоты русского, пошёл на вынужденную посадку. Не выпуская шасси, самолёт с надписью «US Air Force» на фюзеляже плюхнулся на брюхо в зоне морского прилива и заскользил по мокрому песку. Метров через сто машина уткнулась носом в какую-то яму, на секунду встала вертикально, затем обрушилась вниз, снова приняв нормальное положение. Борис несколько раз низко прошёл над «Сейбром». Он должен был убедиться, что долгожданный трофей не слишком сильно пострадал при посадке. Американский лётчик почему-то не вылезал из кабины. Возможно, он потерял сознание. Между тем начался прилив. Минут через тридцать «Сейбр» окажется под водой. Таким образом на какое-то время он будет надёжно скрыт от поисковых вертолётов противника. Пока всё играло на руку Нефёдову…

Борис начал крутить ручку настройки бортовой радиостанции, чтобы сообщить на базу координаты американца для передачи их в разведотдел корпуса. В этот момент Борис почувствовал резкий удар. Что это было, он так и не понял. Атаковал ли его внезапно вражеский самолёт, или приходилось расплачиваться за небрежность технического персонала? Эти вопросы так и остались без ответа. Хотя только недавно во всех воюющих в Корее полках разбирался случай, когда причиной гибели хорошего лётчика стал крошечный диаметром всего два с половиной миллиметра болтик, случайно попавший под золотник бустера управления.

Как бы там ни было, вслед за американцем Борис сам внезапно оказался в штопоре. Сам по себе штопор для опытнейшего лётчика не являлся проблемой. На втором-третьем витке Нефёдов сумел бы вывести самолёт. Однако ему показалось, что от истребителя вдруг что-то оторвалось. В самолёт словно вселился демон. Он перестаёт слушаться рулей. Перед глазами лётчика на приборной доске тревожно мигали зелёные и красные сигнальные лампочки: это замыкались проводники. Борис видел, как на циферблатах приборов одна за другой отлетают стрелки. Это был сущий ад! Стремительно росли перегрузки. Нефёдова с силой бросало от одного борта кабины на другой.