Ящик стоял там же, где я видела его в последний раз – в самом низу стеллажа. Я вытащила лакированный деревянный короб, охнув от тяжести, сдула толстый слой пыли с крышки, и, с замиранием сердца щелкнула замком сбоку.

Внутри всё осталось по-прежнему. Двенадцать базовых эликсиров, с трех-зимним сроком годности, всё, что может потребоваться юной помощнице целителя в самых простых случаях. Набор кистей, походная тушница и шнурованная тетрадь для ведения истории болезней. Пара свитков с плетениями – большой реанимационный и исцеление, если вдруг забуду – я всегда ошибалась, когда узлов было больше трех. Пара пирамидок для записи, один артефакт-определитель ядов, один накопитель – я покачала на руке небольшой шарик – под завязку наполненный светлой энергией – Виртас учёл даже это.

Маленький свиток из очень дорогой подарочной бумаги, сколотый золотой булавкой и зеленым витым шнуром, тоже лежал там, где и положено – прямо под крышкой. Бумага хрустнула, когда я развернула послание.

«Поздравляю с получением первого в твоей жизни звания – помощник целителя! Помни, что жизнь – бесценна, потому что это единственное, что мы не можем создать или вернуть. Горжусь тобой. Наставник».

Фиалы я перебирала ещё мгновений пять. Гладила пальцами, щупала пузатые бока, изучала цвет на свету, нюхала пробки, полной грудью вдыхая родные запахи. Виртас готовил подарок на весну, экзамен на помощника сдают в начале лета, и тогда в Академию я бы поехала с настоящим саквояжем – набором начинающего целителя наилучшего качества. Я знала, что Вирт не брал готовый – он подбирал каждую вещь внутри сам, проверяя лично, и даже ящик и тот делали под заказ у одного из столичных умельцев.

Вайю Блау. Дочь Юстиния Блау, сестра Акселя, а теперь и Данда. Племянница Кастуса Блау, будущий целитель. Сначала звание помощника и саквояж в подарок от Наставника, потом Академия, десять зим, помолвка с Квинтом, свадьба… жизнь была бы такой простой и понятной.

Должна была быть.

Я захлопнула крышку с глухим стуком, решительно щелкнув задвижкой, запирая прошлое там, где ему и надлежит остаться. Под замком. Под слоем пыли.

– Простите, Наставник…

Маленький свиток из дорогой подарочной бумаги гореть не хотел – мне пришлось поджигать дважды, прежде чем жирный серый пепел упал на пол. Зеленый витой шнур я сожгла тоже, булавка не горела – и её я забросила обратно в саквояж, который вернула обратно на нижнюю полку стеллажа.

Дарить набор «помощника целителя» больше было некому.

***

Ликас – молчал. С утра со мной вообще не разговаривал никто, кроме Геба – ни Старик, обиженный тем, что я забросила новую лошадку и не нашла времени, чтобы приручить норовистую скотину, ни Фифа, которая демонстративно отвернула от меня голову, изящно изогнув шею – морковку я забросила прямо к ней в стойло – захочет, сожрет; ни Ликас, который успешно делал вид, что у него есть единственный ученик и это не Вайю Блау, даже ни одного замечания в свой адрес – а промахи я делала специально – сегодня мне услышать не удалось.

Аларийцы умели дуться. Как будто это особое качество, которое зашито в крови, и передается из поколения в поколение – умение молчанием поставить господ на место, продемонстрировав всю глубину ошибочности их позиции.

Я разминалась, прыгала, проходила полосу испытаний и бегала штрафные круги, которые назначила себе сама – тоже молча. Ни Ликас, ни Нэнс, ни Маги не умели молчать долго. По моим подсчетам времени тренировки и трех штрафных должно хватить, но Ликас оттаял на втором – третий круг мы бежали уже вместе. Молча, но рядом.

Под сапогами хрустел снег, дорожки сворачивали – вдоль конюшен, через сад, вторые ворота и далее вокруг поместья. Мы бежали в такт и я поняла, что Наставник притормаживает специально, подстраиваясь под мой шаг.

– Я… всё… уяснила…, – я выдыхала клубы пара изо рта и говорила коротко, экономя дыхание. – Тренировки… пропускать… нельзя…

Ещё один круг мы пробежали рядом, в молчании, пока Ликас наконец не взмахнул условным жестом – тренировке конец.

Счастливый Геб обессилено свалился с брусьев и протяжно застонал в голос, и тотчас припустил к дому бодрой рысью, словив косой взгляд аларийца, только засверкали пятки.

Я хихикнула. И не скажешь, что он всё утро работал в полную силу. Ликас решит, что мало его гоняет.

– Повторение вчерашнего недопустимо. Ты – моя ученица, какой пример ты подаешь?

Я торопливо закивала, сдувая со лба влажные пряди.

– Как ты собираешься научиться чему-то с таким отношением?

Я снова кивала.

– Даже Красотка умнее и ответственнее, чем ты…

Я начала кивать.

– Лошадь? – Аларийцы именовали Фифу Красоткой, упорно отказываясь от придуманного мной имени. – Лошадь умнее меня? – с этим я никак не могла согласиться. Только не эта… Фифа.

– Неужели ты слушаешь? – Ликас хмыкнул и повернул к дому.

– Наставник!

– Вайю, – алариец развернулся ко мне. – Кастус распустил вас. Тебя нужно драть по заднице. Драть так, чтобы ты сидеть не могла. Тогда возможно те мозги, которые должны быть в голове, вернутся на положенное им место!

– Да что я сделала? Всего лишь пропустила одну тренировку!

– Одна тренировка вчера, одна завтра, дни складываются в декады, декады в зимы, – Ликас почти рычал. – С таким отношением ты не добьешься ничего. Если ещё раз, – почти железный по ощущениям палец больно ткнул мне в плечо, – ты сочтешь, что тренировки у меня – это самое неважное в дневном графике сиры, ты можешь больше не появляться…

– Да что случилось то, Великий! – простонала я тихо. – Это же не занятия, это утренняя тренировка… просто тренировка…

Последнее я сказала зря. Очень зря.

Ликас зачерпнул пригоршню свежего снега, за доли мгновения слепил плотный снежок и, совершенно не целясь, попал точно пониже спины. И, прежде чем я открыла рот, чтобы возмутиться, уже слепил следующий.

Я соединила руки и начала выплетать купол, медленно отступая назад, чтобы не упустить аларийца из виду.

– Только попробуй, – Ликас сдвинул брови, глядя на мои пальцы, и плетение пришлось распустить. – Если заниматься в полную силу, увернуться не проблема, не так ли, Вайю?

Второй снежок попал точно в цель, подбив меня сбоку, а в меня уже летел третий, и Ликас лепил следующий.

Позорно взвизгнув – меткость у него была отвратительно точная, я припустила по дорожке к дому, петляя, как заяц среди кустов.

– Я тебя научу…

Фонтан снежных брызг взрывается в воздухе справа.

– Как пропускать…

Я оборачиваюсь, чтобы показать язык – я пригнулась, и снежок не попал в цель…

– Тренировки...

…и тут же получаю в лоб так, что слезы брызнули из глаз. Псаков Ликас начал лепить по два снежка и метать с обеих рук.