Почему его поведение оставалось таким противоречивым, исследователи и обозреватели гадают до сих пор. Выдвигают предположения, что он не чувствовал за собой силы. Что не хотел нарушать «боевое братство», сложившееся в прошлую войну. Впрочем, существует одна версия, способная исчерпывающим образом объяснить подобную загадку. Встречались сообщения, хоть и бездоказательные, что Масхадов, как и погибший Дудаев, состоял в турецкой масонской ложе. А масон может иметь собственные мнения, собственную позицию — но в конечном счете все равно будет выполнять «пожелания» вышестоящих структур.

Так, в начале 1999 г. президент Ичкерии вроде бы противопоставил себя ваххабитам, подписал указ о строительстве исламского государства, введении законов шариата. Вместо парламента высшим законодательным органом стал исламский совет, Шура. Но Басаев в ответ создал оппозиционную «Шуру», сам ее возглавил, а президента обвинил в разделении народа «по религиозному принципу». И опять Масхадов никаких мер не предпринял, смирился с демонстративным неподчинением. А в марте 1999 г. прямо в аэропорту Грозного был похищен полномочный представитель МВД России в Чечне генерал Шпигун. Требования освободить его ничего не дали (позже он был убит). Стало окончательно ясно — Масхадов не способен бороться с терроризмом. Или не хочет.

Только после этого вопиющего случая политика российских властей в отношении Ичкерии стала ощутимо меняться. Вдоль границ с ней наращивались силы МВД, стягивались отряды спецназа, ракетные установки. В соседних кавказских республиках создавались и вооружались отряды самообороны. Была наконец-то введена экономическая блокада Ичкерии, пресекся денежный поток из России. Ужесточился режим на границе, это затруднило продажу «левого» бензина, наркотиков, перевозку похищенных людей. Одновременно по российским городам активизировалась борьба с чеченскими преступными группировками. Полевые командиры задергались, подрывались источники их доходов, возникали проблемы с оплатой боевикам.

А Басаев и Хаттаб пришли к выводу, что блокада гибельна для них. Решили, что настала пора развязать большую войну и выплеснуть ее за пределы Чечни. Начали прощупывать, где позиции русских слабее. С апреля по август их отряды совершили более 30 вылазок через границы республики. Погибли и получили ранения несколько десятков милиционеров, солдат, мирных жителей. Масхадов представлял, к чему это может привести, арестовал нескольких рядовых бандитов. 4 июня 1999 г. он обратился к населению по телевидению: «Встаньте рядом со мной. Поддержите меня, как вы это сделали во время войны и на президентских выборах. Помогите мне избавить Чечню от принявшего массовый характер позорного явления, связанного с похищением людей».

В Москве даже сейчас имелось сильное крыло, стоявшее за продолжение «мирного сотрудничества». Выразителем этой линии выступал тот же Степашин — но уже возведенный в ранг премьер-министра. Он несколько раз летал в Чечню, вел переговоры с Масхадовым. Получал авторитетные заверения, что президент Ичкерии контролирует обстановку в своей республике, а некоторые досадные проблемы вскоре разрулятся. Выслушивал кучи ответных претензий, что Россия почему-то плохо и предвзято относится к чеченцам, зачем-то установила блокаду, чем сама провоцирует вражду. 11 июня состоялась очередная встреча — и как раз в ее преддверии Масхадов арестовал нескольких боевиков, выступал по телевидению. Продемонстрировал это Степашину как свои конкретные конструктивные шаги, они обсудили совместную борьбу с преступностью. Но уже на следующий день подтвердилось, что эффективность таких переговоров нулевая — 200 бандитов штурмовали службу безопасности Масхадова, выручая своих товарищей.

А в июле в Дагестане возле Кизляра обнаружили большой отряд, 150–200 террористов. Его накрыли артиллерией и авиацией. Но в это же время Масхадов вдруг занялся «консолидацией сил». Объявил высшим органом власти Совет национальной безопасности, куда вошли Басаев, Удугов, Гелаев и другие полевые командиры. Хотя Басаев с Хаттабом уже готовили вторжение в Дагестан. Их предшествующие операции выявили, где расположены главные силы русских. Наметили наступать по высокогорным районам в расчете, что значительные контингенты войск туда подоспеют не сразу. А дальше подключатся местные ваххабиты, и полыхнет на весь Дагестан. Туда скрытно засылали небольшие группы боевиков, в труднодоступных селениях оборудовали базы и склады.

Имеется несколько свидетельств, что вторжение спонсировал Березовский. С Басаевым он поддерживал некие личные связи. Журналист В. Измайлов ссылается на Ваху Арсанова, упомянувшего, как Березовский передал Басаеву 2 млн долларов на «восстановление цементного завода» [61]. Генерал Трошев подозревал олигарха в сговоре с террористами, когда он за выкуп очень быстро освобождал похищенных людей. Со ссылкой на Ахмата Кадырова Трошев указал, что накануне войны Березовский перечислил Басаеву миллион долларов для «укрепления дружбы между народами» [129]. Что ж, Борис Абрамович всегда считал, что «бизнес должен руководить политикой». А война — это бизнес, и очень большой. Но в версию, что олигарх-авантюрист в одиночку организовывал такие потрясения, не верится.

Ведь до сих пор не вскрыты факты, кто же стоял за самим Березовским. А кто-то стоял. Забегая вперед, не лишне будет вспомнить, как опекала его Англия, при любой опасности укрывала, предоставляя политическое убежище. Можно вспомнить и о том, что деньги на украинскую «Оранжевую революцию» в 2004 г. тоже шли через Березовского, хотя режиссировали события американские дипломаты и спецслужбы. Или о том, что Борис Абрамович выступил в 2011–2012 гг. одним из лидеров неудавшейся «Снежной революции» в России. Назначал премию в 500 млн руб. тому, кто арестует Путина, учредил «Движение Воскресения», провозглашая строительство в нашей стране конституционной монархии во главе с Кирилловичами (чьим приверженцем являлся и предводитель «Снежной революции» Немцов).

Но после провала планов Березовский пал духом, послал два личных письма Путину, прося прощения и выражая желание возвратиться в Россию. После чего его нашли в петле в загородном доме. Журнал «Форбс» сообщил, что за несколько часов до смерти Березовский дал интервью. Говорил, что «потерял смысл жизни», «изменил многие свои оценки, в том числе взгляды на Запад и на возможность построения демократии в России». Говорил, что «поменял представление о пути России», хочет вернуться на родину и не желает больше заниматься политикой [53]. Официальное заключение британских властей — повесился на шарфе, «следов борьбы не обнаружено». Но при этом вскрытие установило — было сломано ребро. И даже британская полиция не исключила причастность к гибели «третьей стороны».

А немецкий судмедэксперт Берндт Бринкман, нанятый родственниками, доказал — Березовский не мог сам повеситься, его удавили. Что ж, остается констатировать — знал он слишком много, был связан с некими сокрытыми кругами, и его надлом, желание вернуться на родину кому-то не понравилось. Ведь известная ему информация могла стать ценой для торга за прощение… Что же касается вторжения в Дагестан в 1999 г., то и здесь явно просматриваются интересы не только Березовского. Операции по разрушению России вела могущественная западная «закулиса». Боевиков непосредственно подталкивала «Аль-Каида». Но в Албании и Косово связь западных спецслужб с «Аль-Каидой» проявилась со всей очевидностью.