Ладно, если бы под ударом оказался он один, это еще ничего, но разве можно оставаться спокойным, зная, что в эту опасную ситуацию попал и его друг Ши Мэй?

Мо Жань, конечно, был тот еще фрукт, но он всегда хотел защищать Ши Мэя, а не подвергать его риску. Не имеет значения, какими грязными методами воспользуется Гоучэнь Шангун для достижения своих целей: когда Ши Мэй очнется, Мо Жань точно не станет причинять ему боль. В тишине, продлившейся, казалось, целую вечность, Мо Жань внезапно услышал, как лежавший рядом человек проснулся и тихонько зашевелился.

Мо Жань повернул к нему голову и сипло произнес:

– Ши…

«Мэй» замерло у него в горле, так и не вырвавшись наружу. Мо Жань нервно сглотнул, дернув кадыком, и сказал совсем другое:

– Учитель?

Учитель?

Мгновение назад юный бессмертный господин Мо твердо и непоколебимо верил в силу своих убеждений, но, как только он увидел лицо, выглянувшее из-под лисьей шкуры, все стены в его душе, с таким трудом возведенные вокруг ее темнейшей части, с оглушительным грохотом рухнули.

Все слова, что Мо Жань говорил себе – что будет защищать, что не обидит и ни за что не ранит, – теперь бесчисленными пощечинами хлестали его по лицу, одна другой звонче.

Лицо Мо Жаня позеленело.

Теперь он был совершенно уверен в том, что все, кто жил на дне озера Цзиньчэн, и Гоучэнь Шангун в первую очередь, были просто жалкими слепцами!

Чу Ваньнин – самый важный человек в его жизни?

Тьфу!

Сперва тот лис, теперь эти змеехвостые… Да с чего они все решили, будто самым дорогим человеком для него, Мо Вэйюя, был именно Чу Ваньнин?

Полный вздор!

Душа юного бессмертного Мо была переполнена праведным негодованием, однако он не мог выдавить из себя ни слова, лишь смотрел застывшим взглядом на медленно поднимавшиеся веки Чу Ваньнина.

Какой ужас.

Кажется, Мо Жань даже услышал треск, с которым в его голове что-то переломилось.

Еще мгновение – и на развалинах в его душе заплясали языки пламени, поднимая в небо вонючий дым, смешанный с черным пеплом. Ему стало жарко.

Обжигающе жарко.

Словно огромный огнедышащий дракон вдруг взмыл в тихие ночные небеса или из молчаливых глубин внезапно вырвался поток раскаленной магмы, сопровождаемый бушующим пламенем.

И все его хладнокровие и голос рассудка, с которым едва удалось договориться, смел яростный огонь; разумные мысли превратились в едва различимые обгоревшие тени…

Мо Жань и сам не предполагал, что все может так обернуться.

Глаза Чу Ваньнина, обычно глядящие холодно и сурово, сейчас были затуманены сном. Этот томный, утративший ясность взгляд наводил на мысли о бамбуковой роще после прошедшего дождя, где тысячи мокрых листьев лениво шуршат на ветру, укрытые пеленой сырого тумана.

Чу Ваньнин медленно сел на каменном ложе. Судя по выражению лица наставника, что-то управляло его сознанием. Рыжий лисий мех соскользнул с его плеча, и стало видно, что плечи и спина Чу Ваньнина были покрыты лиловыми кровоподтеками, как будто его жестоко избили.

Как… как такое могло случиться?

Мо Жань почувствовал, что вот-вот свихнется.

Кто это сделал?

Кто посмел поднять руку на его учителя Чу Ваньнина…

Каждая косточка в теле Мо Жаня дрожала от гнева, а в жилах яростно клокотала кровь.

Это же великий заклинатель!

Кто посмел проявить к нему жестокость?

Это же его…

Мо Жань обезумел от ненависти. Единственное, что сейчас видели его глаза, – кровоподтеки, изрисовавшие спину Чу Ваньнина вдоль и поперек.

– Учитель!

Чу Ваньнин же, будто не слыша его хриплого, искаженного яростью низкого голоса, тяжело опустил ресницы, будто марионетка, подчиняющаяся воле кукловода.

Глаза Мо Жаня налились кровью, готовые вылезти из орбит. Он резко дернулся, пытаясь подняться, но натянувшиеся цепи тут же потянули его обратно, вынудив тяжело рухнуть на каменное ложе.

– Кто это…

Не в силах больше сдерживаться, Мо Жань безумно взревел, будто запертый в клетке зверь:

– Кто сделал это с вами? Я убью его! Убью!

Ему было плевать, сделал ли это Гоучэнь Шангун или сам Небесный император, бог, демон, злой дух или даже Будда.

Он – Владыка, попирающий бессмертных! Кто осмелился дотронуться до его учителя и ранить его? В свое время Чу Ваньнин проиграл и подчинился ему, так что его жизнь целиком и полностью принадлежит Тасянь-цзюню, и лишь он один имеет право бить его, казнить или миловать! Пусть сейчас он заперт в этом юном теле, в душе он остался повелителем мира людей. Кто посмел тронуть принадлежавшего ему человека? Принадлежавшего ему, Мо Вэйюю, Владыке, попирающему бессмертных!

– Мо Жань!

Кажется, кто-то звал его.

Однако Мо Жань, чья душа была охвачена неистовым пламенем ярости, сейчас плохо соображал и подумал, что ему послышалось.

– Мо Жань!

Он убьет их всех. Никакой пощады! Где Цзяньгуй? Куда делась вся его духовная сила? Почему не получается призвать ивовую лозу?

Мо Жань сходил с ума.

Величайший позор и оскорбление. Неугасимая ярость. Эту обиду можно смыть лишь кровью! Ничто не сможет потушить пламя этой ненависти!

Кто посмел так ранить Чу Ваньнина? В прошлом всем, кто косо смотрел на Юйхэна Ночного Неба, Мо Жань выкалывал глаза, а потом вдобавок заставлял их съесть! Но сейчас…

– Мо Вэйюй!

Да кто там так настойчиво выкрикивает его имя?

Впрочем, голос звучал знакомо. Похоже, он где-то уже его слышал…

Погодите-ка. Кажется, он его слышал довольно часто.

Обладатель этого голоса постоянно был рядом, долгие месяцы и годы…

– Мо Вэйюй, а ну приди в себя! Ты сошел с ума? Что ты там делаешь?

Мо Жань резко открыл глаза.

Повернув голову туда, откуда доносился голос, он увидел, что за решеткой камеры стоит некто в одеждах белее снега и буравит его пронзительным, полным беспокойства взглядом из-под напряженно сомкнутых бровей, явно готовый убивать. Кто, как не Чу Ваньнин, это мог быть?

– Учитель! – крикнул Мо Жань.

Но тогда кто лежит рядом с ним?

Мо Жань резко повернул голову и едва не умер от ужаса! Это был вовсе не Чу Ваньнин, а мертвое чудовище с телом человека и лисьей мордой!

Даже учитывая, что это явно была какая-то нечисть, определение «мертвый» вполне ему подходило. Существо, почти лежавшее на Мо Жане, совершенно точно не было живым: пустые, остекленевшие лисьи глаза, пепельно-серая кожа, окоченевшее, безжизненное тело.

Мо Жаня едва не стошнило от осознания того, что он, попав под действие чар, купился на трюк, приняв это за Чу Ваньнина.

– Да что здесь, в конце концов, происходит? – воскликнул он с изменившимся лицом.

Чу Ваньнин по-прежнему стоял по