ту сторону решетки, зажав двумя пальцами бумажный талисман. Глядя на мертвого лиса, который больше не двигался, Мо Жань догадался, что этот талисман Чу Ваньнин сорвал именно с трупа, и притом в самый последний момент, применив заклинание на расстоянии. Как только Чу Ваньнин ударил по талисману сгустком духовной энергии, оттуда вдруг хлынула струя темно-красной крови; затем послышался ужасающий вой, и талисман в одно мгновение стал пеплом.

Чу Ваньнин разжал руку. Кружившийся в воздухе пепел медленно собрался в его ладони, постепенно сгущаясь, и превратился в черный камень для вэйци. Чу Ваньнин глядел на него, и его лицо суровело с каждым мгновением.

– Это и правда «Партия Чжэньлун»… – пробормотал Чу Ваньнин.

Внезапно он вскинул глаза на Мо Жаня и спросил:

– Что Ши Минцзин чаще всего готовит для тебя, когда ты болен? Говори!

– А? Э-э-э…

В голове Мо Жаня, пережившего за короткое время слишком много потрясений, царил полный беспорядок.

– А вы… вы почему об этом спрашиваете?

– Быстро отвечай на вопрос! – сурово потребовал Чу Ваньнин.

– Пельмени.

Лишь тогда лицо Чу Ваньнина наконец несколько смягчилось, но его брови по-прежнему были нахмурены.

– Мо Жань, послушай меня. Этот Гоучэнь Шангун – ненастоящий, и никакой он не Повелитель оружия. Этот человек мастерски использует иллюзии и владеет одной из трех величайших запрещенных техник – «Партией Чжэньлун». Вот почему я был вынужден проверить тебя: ты тоже мог оказаться одной из созданных им иллюзий.

Мо Жань едва не разрыдался от обиды.

– Но если я иллюзия, зачем заковывать меня в цепи?

– Я сейчас тебя освобожу.

Мо Жань энергично закивал, а потом задал другой вопрос:

– Спасибо, учитель! А где Ши Мэй с Сюэ Мэном?

– Как и ты, они попали под действие одурманивающего снадобья, подмешанного в вино, и были заперты, но в другом месте.

Заметив ужас в глазах Мо Жаня, Чу Ваньнин поспешил добавить:

– Не беспокойся, с ними все в порядке. Я не знал, какая опасность могла таиться здесь, поэтому велел им ждать снаружи. Ты увидишься с ними, как только мы выберемся отсюда.

Мо Жань не стал выспрашивать подробности о «Партии Чжэньлун», но в этом и не было необходимости.

Это была одна из трех сильнейших и самых печально известных запрещенных техник мира совершенствующихся.

Как можно понять из названия, смысл «Партии Чжэньлун» заключался в манипулировании людьми как камнями на доске при игре в вэйци. Игрок чаще всего даже не появлялся на поле боя лично; вместо этого он сидел в тени перед игровой доской и переставлял камни, заставляя живых людей, мертвецов и духов, зверей и птиц сражаться вместо себя. Попав внутрь «партии Чжэньлун», существо верно служило игроку до самой смерти, а если оно изначально было мертвым, то сражалось до тех пор, пока его тело не рассыпалось на части.

Мощь техники, однако, напрямую зависела от духовной силы игрока, как и то, какой объект мог быть выбран «камнем». Проще всего было управлять недавно умершими людьми и животными, чуть сложнее – умершими уже давно. Затем шли живые звери и птицы, а тот, кто достигал наивысшего уровня в этой технике, был способен брать под контроль живых людей.

Очень немногие в этом мире сумели достичь столь высокого уровня владения «Партией Чжэньлун». Однако к тому времени, как Мо Жань провозгласил себя императором, он уже овладел этой техникой в совершенстве. Тогда, вступив в смертельную схватку с Чу Ваньнином, Мо Жань расстелил на полу свиток длиной в сто чи и расчертил его тушью под игровое поле, а потом заполнил его множеством камней, собрав непобедимое войско.

В той битве пали несколько сотен тысяч его «камней». Тысячи птиц взмывали в небо, застилая своими крыльями само солнце; водяные драконы вырывались из морских глубин, гоняя по океанам бушующие волны. Тогда Мо Жань призвал несметное количество зверей и птиц, а также собрал целую армию из послушных ему живых людей. Пожалуй, битву, подобную той, не увидеть и в мире вечно сражающихся асуров.

Очевидно, лежащий рядом с Мо Жанем лисий труп был одним из «камней» в чьей-то «партии Чжэньлун», на который вдобавок наложили еще и обманывающее глаза заклятие.

Одна из легенд гласила, что, когда основатель древнего лисьего рода из страны Цинцю умер, его шкуру разделили на сорок девять разных по размеру частей и каждая из них стала драгоценной реликвией. Если на кусок этой шкуры пролить каплю крови, а потом завернуть в нее какой угодно предмет, хоть трухлявую щепку, для того, чьей кровью окропили шкуру, этот предмет будет выглядеть точь-в-точь как самый дорогой для него человек.

Лисий труп был завернут в один из таких сорока девяти кусков. Впрочем, обманывающее заклятие действовало лишь против того, чьей кровью была пропитана шкура. В глазах всех прочих трухлявая щепка ею же и оставалась.

На освобождение Мо Жаня ушло совсем немного времени. К тому моменту, как Чу Ваньнин высвободил юношу из кандалов, он успел в общих чертах описать ему положение дел и перечислить причины произошедшего.

Однако Мо Жань кое-что недопонял, а потому не преминул спросить:

– Учитель, а откуда вы знаете, что Гоучэнь Шангун – ненастоящий?

Часть девятая

Сломана ветвь и ранено сердце

Глава 42

Этот достопочтенный слегка запаниковал

‒Будь это настоящий Гоучэнь Шангун, ему бы хватило сил на то, чтобы управлять живыми, а не одними лишь мертвецами, не так ли? – ответил Чу Ваньнин. – Конечно, сила этого человека велика, но до бога ему еще далеко.

Довод звучал убедительно.

– Выходит, вы поняли, что этот человек – самозванец, лишь когда увидели этого… дохлого лиса? – уточнил Мо Жань.

– Нет, – покачал головой Чу Ваньнин.

– Но что же тогда натолкнуло вас на мысль…

– Помнишь, о чем спросил меня этот Гоучэнь, когда впервые увидел?

Мо Жань ненадолго задумался, после чего ответил:

– Кажется, он поинтересовался, как поживает ваше божественное оружие.

– Верно, – кивнул Чу Ваньнин. – Я не скрывал ауру своего божественного оружия, и любой мог легко почувствовать ее, если бы приложил небольшое усилие. Однако он, утверждавший, что является Повелителем тысячи клинков, не увидел внутренним взором, что у меня при себе имелось не одно оружие из озера Цзиньчэн, а два. Уже тогда во мне зародились сомнения, но мы пришли к озеру за оружием, так что я не стал ничего говорить, просто все это время держал ухо востро, а потому не попался в его ловушку.

– Но… если он не Гоучэнь Шангун, то как же он кует божественное