– Господин Ситников, – Тротт сложил руки на груди, – я обещаю, что не причиню вашей подзащитной вреда. Я не двинусь с этого места, и она сможет уйти в любой момент.

Кто из них еще подзащитный, вот в чем вопрос.

– Дайте мне возможность исправить свой поступок, – добавил Макс с трудом. – Вы же этого хотели? Справедливости?

Семикурсник мрачно молчал, исподлобья глядя на него.

– Не уходи, Матвей, – громко зашептала Богуславская, – я его боюсь.

Лорд Тротт поморщился.

– Виктория, помоги мне, – попросил он и посмотрел профессору Лыськовой в глаза. Да, запрещенный прием. Неизвестно, что она там увидела, но подхватила Ситникова под локоть, сказала «Мы будем за дверью» и потянула парня за собой. Вырываться ему, очевидно, было неловко.

– Я здесь, малявочка, – прогудел Матвей от двери, – если что, кричи.

Оставшаяся в одиночестве студентка сложила руки на груди, снова задрала нос. Так они и стояли напротив, буквально отзеркаливая друг друга, очень похожие в этот момент.

Макс за эту короткую беседу вымотался больше, чем за сутки непрерывной работы в лаборатории.

– Студентка, – начал он, – вы в своей речи весьма оригинально воззвали к прецедентному праву.

Она подняла брови, сощурилась.

– Однако оно распространяется не только на студентов, но и на обратную сторону. Согласны?

Кажется, у нее есть веснушки. Точно, есть.

Упрямая девица молчала, и тишина была такой, что за дверью слышался тихий убеждающий голос Вики и ответное сопение Ситникова.

– Поэтому логично и справедливо будет следующее решение. Раз студент Ситников обязан отработать за нападение на меня, то я обязан отработать за причинение вреда вам.

В зеленых глазах что-то дрогнуло, и она поправила очки, потерла переносицу. Затем сняла, оказавшись под ними совсем маленькой и растерянной. Правильный подход, надо дальше давить на логику.

– И я предлагаю отработать, занимаясь с вами в персональном порядке. И у меня… свободно место помощника в лаборатории.

Очень давно свободно. Так давно, что он уже забыл, когда рядом с ним работал кто-то еще.

– И если вы сочтете это равноценной заменой, я готов взять вас на все время обучения в университете в постоянные практиканты и помощники. Вы получите неоценимый опыт для будущей карьеры.

Вот так. Пусть ему будет трудно, зато он очистит совесть.

– Что скажете?

Она молчала, вертела очки в руках, думала очень долго, хмурилась, переступала с ноги на ногу. Потом, видимо, приняла решение, снова водрузила очки на нос, подняла глаза. Ну наконец-то.

– Скажу, что мне не нужны ни ваш опыт, ни ваша лаборатория, – пигалица пыталась говорить резко, но в голосе слышались жалобные нотки. Будто она сожалела о том, что решила. – И на п-пары я к вам больше не пойду. А если вы хотите справедливости, то отработайте так, как подскажет совесть. Например, погуляйте с детьми в приюте. Или помогите кому-нибудь. А я, п-простите за прямоту, профессор, не смогу спокойно сделать вид, что ничего не было. Несмотря на то что ваше предложение очень щедрое, и еще неделю назад я бы в обморок упала от счастья!

– Подумайте, – остановил ее Тротт. Сказать, что он был удивлен, – ничего не сказать.

– Да нечего тут думать, – сказала она с тем же сожалением, быстро прошла мимо него и почти выбежала из лектория.

Макс постоял немного, сунул руки в карманы, подошел к окну. Вспомнил о сигаретах, но они были в кабинете у Александра.

Сзади раздался стук каблучков. Виктория приблизилась, встала рядом с ним. Взяла за руку, и он напрягся, но не оттолкнул ее. Наверное, потому, что это был жест участия, а не соблазнения.

– Да-а-а, – протянула она.

– Да, – мрачно согласился лорд Максимилиан. Ослабил немного галстук. Что же, он сделал всё, что должен был. Или не всё?

За их спинами раздался характерный треск, и они обернулись. Из Зеркала вышел Мартин, посмотрел на их руки, поднял пустой взгляд на друга.

Максу стало совсем противно.

– Алекса уложил в кроватку, – сообщил фон Съедентент весело, но глаза его не смеялись. – Поставил щиты. Малыш, кончай самобичевание и не надо прыгать в окно, умоляю. Могу потом сам придушить, по большой дружбе.

Тротт криво улыбнулся. Мартин – как всегда: чем серьезнее ситуация, тем больше он паясничает.

– Пошли, усыпишь нашего поеденного героя и блок на вторжение поставишь, – продолжал Мартин, взмахом ладони восстанавливая начавшее рассеиваться Зеркало. – Пусть хоть сейчас отдохнет. Вики, а ты имеешь уникальную возможность погладить этого скорбящего убивца маленьких девочек по лицу. Полечи, иначе его фингал войдет в легенды университета.

Александр полулежал в кровати и пил настойку Макса, разбавленную кипятком, и инляндец мысленно отметил, что нужно сегодня доставить другу весь запас, который у него есть. И, может, усовершенствовать? Добавить туда немного остролиста для крепости сосудов, ночной тропической герани для реакции…

К его лицу прикоснулась женская рука, и он сморгнул, отвлекаясь от привычных и успокаивающих рассуждений. Щека горела, ныла, вспыхнула острой болью, потом ее словно стянуло, и все прошло.

– Вот что делает прикосновение красивой женщины, – прокомментировал Мартин, усаживаясь на кровать у ног Свидерского. – Жаль, что ты не смогла убрать кислое выражение лица с этой рыжей физиономии, Вики.

– Да не издевайся над ним, Март, – с досадой стукнул рукой по одеялу Алекс. Голос его был уже уверенным, боевым, как раньше.

– Ой, а это кто у нас вдруг выздоровел? Умирающий? – радостно переключился Мартин. – А спать? Данилыч? Спа-а-ать?

– Потом, – отмахнулся Свидерский. – Эта гадость и умертвие поставить на ноги может. Макс, я говорил уже, что ты гений?

– Говорил, – недовольно буркнул инляндец, огляделся и пошел мыть руки. Все серьезно смотрели ему вслед. Он вернулся, сел в кресло.

– Ну? – требовательно спросил фон Съедентент.

– Что «ну»? – поморщился Макс.

– Что ты не поделил с этой крошкой, и почему мы не знаем об этом?

– Это не то, чем я мог бы гордиться и делиться с вами, Мартин, – сухо ответил лорд Тротт.

– На следующий день после атаки камены сказали Максу, что Богуславская не пришла на лекции, пропустила зачет и что это впервые за все время случилось, – пояснил Александр. – Он сложил два и два и сообщил мне. Все действительно было подозрительно, вот и вызвали ее в кабинет… поговорить. Я проверил ее и убедился, что чиста. А Малыш не поверил и решил… перепроверить.

– Ментальным взломом! – возмущенно воскликнула Виктория. Она тоже села в кресло и теперь качала туфельку на кончиках пальцев ноги. Вперед-назад, вперед-назад.