class="p1">– А ты попробуй, ― говорит Сиплый, не отвлекаясь от еды. ― Заметут и мордой в пол.

– Вот и попробую! ― с вызовом говорит Симка и направляется в сторону леса.

– С обрыва ближе! ― скалится Сиплый. Он по-прежнему не смотрит в сторону Симки.

Мама присаживается к столу, но почти не ест. То оглядывается, ища взглядом Симку, то вздыхает.

– Неспокойно мне что-то, ребятушки.

– С чего бы это? ― усмехается Красавчик. ― Обычный же день! Затолкали в летающую тарелку, отвезли неведомо куда, посадили за стол и велели слушаться. Чего же тут беспокоиться?

Инженер смеется, подергивая пузом. Сиплый тоже хмыкает. Но Мама только еще раз глубоко вздыхает.

Симка возвращается почти бегом.

– Представляете, не пускают! Подошла к краю леса ― ноги онемели. Не ступить. Потом вообще… ― Она стряхивает с рукава синей, матерчатой блузки налипшие травинки.

– Что? ― спрашивает Инженер.

– Да что, ― вздыхает Мама, ― она же наверняка не сдалась. С ватными ногами дальше пошла. Да, милочка?

Симка кивает. Она придвигает тарелку с едой и с аппетитом ест.

– Я же сказал, ― усмехается Сиплый, ― мордой в пол. Что они в стакан набодяжили, интересно? ― Он делает глоток и держит его на языке, пытаясь распознать вкус. ― Не квас, не чай, не пиво. Но пить можно.

– А сосиски из чего, по-вашему? ― откликается Симка. ― Это не курица, не свинина. Уж поверьте.

– Наверное, из тех, кто был до нас, понаделали, ― усмехается Сиплый.

– И капусту тоже? ― спрашивает Симка. ― Это ведь не капуста. Другое что-то. Вкуснее.

– Да и плевать. ― Сиплый утирает губы тыльной стороной ладони. ― Жрать можно и ладно.

Голос, как и тогда, когда велел всем придумать себе прозвища, звучит из ниоткуда и отовсюду. Будто невольники находятся в пещере, под сводами которой установлен репродуктор. Но пещера с небом вместо свода и лесом вместо стен.

– Вы выполнили первое задание. Спасибо за содействие. Теперь главное задание.

Голос замолкает. Луч высвечивает стол ― люди быстро убирают с него руки. Когда луч гаснет, на столе пусто ― грязная посуда исчезла. Тишина длится пару минут, за это время Сиплый достает из кармана маленький перочинный нож и начинает вырезать на ребре столешницы.

– Тебе нож оставили? ― удивляется Инженер. ― А у меня даже кошелек и паспорт исчезли.

– Мне иконку на груди разрешили. ― Мама обхватывает цепочку рукой.

– А мне ― это. ― Симка достает из кармана и кидает на стол пачку сигарет и зажигалку. Вынимает сигарету, закуривает.

– Говори уже, не томи! ― Сиплый выкрикивает в пространство. ― Что сделать надо, чтобы откинуться?

– Один из вас должен сегодня умереть, ― отвечает голос, будто ждал этого вопроса.

– Тьфу, ― зло сплевывает Сиплый. ― Так и знал, ядрена мать, что нас тут порешат одного за другим.

– И кто же должен умереть? ― спрашивает Инженер.

– Тот, кого выберите сами, ― отвечает голос.

* * *

― Я лично умирать не собираюсь, ― заявляет Симка. ― У меня детей двое ― одному семь, другому двенадцать. Нет уж, извините.

Все остальные молчат. Сиплый продолжает зло ковырять ножом деревянный стол. Мама сидит и задумчиво смотрит перед собой. Ее лицо под косынкой очень бледно, но в глазах решимость. Красавчик ― судя по всему ― поражен. Он продолжает то и дело поднимать глаза вверх, будто надеясь найти говорившего и уточнить задание. Инженер тоже смотрит перед собой. У него такой вид, будто ему очень стыдно за что-то. Будто виноват в том, что происходит.

– Дай добью, ― обращается Сиплый к Симке.

– Возьми целую. ― Она подвигает пачку.

– Не, ― мотает головой Сиплый. ― Я бросил. ― Берет протянутый окурок и докуривает его, держа указательным и большим пальцами, будто закрывая ладонью от ветра, которого нет.

– Сколько у нас времени? ― спрашивает Инженер.

– А какая, ядрена-матрена, разница? ― отвечает Сиплый, зыркнув на Инженера. ― Пока не замочим одного, домой не пустят, это ж ясно.

– Я пойду, сыночки. ― Мама поднимает глаза. ― Я уже пожила, скоро семьдесят как-никак. Куда ж больше?

– Постой, постой, мать, ― говорит Красавчик. ― А дети, внуки?

– Да нет у меня никого, ― вздыхает Мама, продолжая стискивать иконку. ― Не было детей у нас с мужем. А он уж умер давно. Так что я одна по свету мыкаюсь, жду, когда смерть приберет.

– Нет, ― качает головой Красавчик. ― Я пойду.

– Ты-то куда, щегол? ― сплевывает Сиплый. ― Тоже мне, выискался… Герой.

– Но как же можно пустить вместо себя старую женщину? Вы уж извините. ― Красавчик виновато смотрит на Маму.

– Да чего уж, ― та улыбается и похлопывает его по плечу. ― Эх и кудри у тебя! Будь я помоложе!.. Куда тебе умирать-то? Живи на полную. А мне и так скоро пора.

Сиплый встает, складывает нож и кричит в пространство:

– Слышь? Мы выбрали! Присылай своих вертухаев.

– Зачем же вы за нее… ― пытается встрять Красавчик.

– А я не за нее, пацан. Я за себя. Я пойду, слышь! ― Он опять кричит, обращаясь куда-то вверх.

Мама смотрит на него оторопело. Все остальные тоже удивлены и пытаются понять ― шутит Сиплый или всерьез.

Сиплый огибает стол, встает рядом с Мамой, похлопывает ее по плечу, как та недавно Красавчика, и говорит:

– Ты уж извини, мать. Не смогу сидеть и смотреть, как при мне бабу убивать будут. Ты ведь могла бы быть моей матерью. Не прощу себе никогда. Не смогу с этим жить.

– Да ты ж молодой! ― говорит Мама. ― Тебе еще жить да жить! Дети поди…

– Я как с зоны откинулся, так у меня детей будто и не было никогда. Как и жены. Так что я уже шесть лет бобылем.

– И что, совсем без женщины? ― спрашивает Симка.

– Ну, как, совсем… ― усмехается Сиплый. ― Но той одной не нашел пока.

– За что сидел-то?

– Да, ― машет рукой Сиплый. ― Разного понемногу. И грабеж, и драка, и поножовщина. Молодой был. Героем себя почуять хотел. Почуял, ядрена-матрена. Да только и тогда от моей руки не помер никто, и сейчас из-за меня не сдохнет. Извини, мать, ― он кладет руку на плечо Маме, ― не умрет, я хотел сказать. Эй, начальник! Выводи!

Тишина длится с минуту.

– Вы приняли решение? ― спрашивает Голос.

– Да, ― говорит Сиплый. Остальные молчат, виновато глядя в стол, только Красавчик мотает головой и тихо повторяет:

– Это неправильно, неправильно…

– Осталось последнее на сегодня, ― говорит Голос.

– Что еще? ― поднимает голову Инженер.

– Идущий на смерть должен рассказать одну историю из своей жизни.

– Какую еще историю? ― спрашивает Сиплый.

– Историю о самом счастливом случае в жизни. Это позволит сохранить память об ушедшем.

– Черт, ― ругается Сиплый.