— Всё, красавицы… — подплыв к бортику бассейна, возле которого наблюдая за Лёвой нежились девушки, шумно отфыркиваясь, сообщил он. — Ещё два раза туда и обратно, и идём завтракать.

— Уже обедать пора.

— Как обедать? — ужасается Ульяшов. — Нам же со Смирновым в Оргкомитет надо. Ё моё! Всё, красавицы, — кричит молодецки и призывно, — я сейчас, один момент. — И атомным подводным ракетоносцем мощно уходит под воду… Исчезает.

— Неплохой дядька, да? — глядя вслед успокаивающемуся буруну на водной поверхности, мечтательно произносит Верунчик. — Мне он нравится… Был бы помоложе…

— Ты свидетельницей была бы на нашей свадьбе… — шутливо толкая подругу плечом, смеясь, подхватывает черноволосая Нателла.

— Ага! Или жили бы втроём… — поддерживает игру светловолосая Верунчик.

— Втроём лучше… — кивает Нателла, вглядываясь в гладь бассейна — нет дельфина, потерялся, где этот морж-тюлень, подводный крейсер, и, судорожно обхватив себя руками, вздрагивает. — Ой, напугал…

Совсем бесшумно и неожиданно, делая страшные глаза, как крокодил, Ульяшов, без плеска воды медленно всплывает рядом с девушками. Бегемот словно…

На мониторе в это время, возникает очередной беззвучный сюжет. Крупный, яркий и красочный. Где-то в лесистой местности группа возбуждённых людей в чёрном, помогает полицейским задержать троих людей. Обычное дело, привычный эпизод… Правда за одним исключением: арестованными людьми на экране являются не кто-нибудь, а именно Санька Смирнов, Веня и Семен Маркович.

Ульяшов, немо раскрыв рот замирает, взгляд перехватывают и девушки, с удивление и растерянностью вглядываются в экран…

— Ой, это же… — громко, с испугом восклицает Натали. — Саша и Венька, и наш Сёма…

— Где это? За что их?!

В следующем кадре — ещё более крупно! — ребята понуро сидят в полицейской машине. Вертят головами, прячут глаза… Сюжет задержания так же неожиданно сменяется другим сюжетом, рекламным: в котором хорошо экипированная и «до зубов» вооружённая конная ватага охотников, голов в пятьдесят, с ещё большей стаей борзых собак — душ двести, умело гонится за шустрым маленьким лисёнком. На лицах охотников садистская ухмылка, на мордах собак неуёмный охотничий азарт, в судорожных действиях лисёнка безальтернативная обречённость…

Ульяшов этого уже не видит, торопливо переваливаясь через бортик бассейна, растерянно бормочет:

— Что они там сейчас показали? Я не понял! Нашего Смирнова, с «Витамином», и австралийца? А где это? Что там вообще было? Я не понял… Откуда эти кадры? Где это? Кто? Как посмели?!

Громко бухтит, шлёпая мокрыми ногами по влажному кафелю бассейна, нервно машет руками, за ним семенят и фанатки, словно русалки за своим дядькой-Нептуном… Троица быстро исчезает за дверьми своих душевых, уже почти одетые, очень быстро выходят, спешат к гостиничному лифту…

— Я так и знал, что-нибудь случится! Так и знал! — в лифте, ни к кому не обращаясь, в сердцах командным голосом «рубит» Ульяшов. — Это провокация! Они, там, что, с ума в своей полиции посходили, а? — гневно кивает головой за спину, похоже на экран монитора. — Международного скандала им захотелось?! — повышая голос, словно на виновницу, испытующе смотрит на черноволосую Натали. — Забыли, как наши десант в Европе за ночь высадили? Повтора им надо? Где они сейчас могут быть? — голос у полковника сильный, однозначно требовательный и грозный, командирский. — Где, я спрашиваю? — Натали глядит с обожанием: настоящий полковник. Лёва переводит суровый и вопрошающий взгляд на Верунчика. — Почему они без разрешения уехали? Почему без меня?

— Венька приходил, — с готовностью вспоминает Верунчик. — Я слышала… По крайней мере, стучал… — тон и краски голоса Верунчика на контрасте нежные и покорные, как успокаивающий дождь за окном.

— И звонил кто-то на ваш мобильник, — мягко дополняет и Натали… Не заметив даже, что переходит на запрещённое «вы»… Хотя так не договаривались, обстоятельства подсказали.

— Ладно, потом разберемся, — небрежно отмахивается Лев Маркович. И глядя куда-то сквозь стены кабины лифта, вновь сам себе бормочет. — Нужно звонить. Срочно звонить!

— А куда звонить? — прижавшись к плечу «психолога», заглядывая в лицо и любуясь его решительным видом, осторожно спрашивает Натали.

— Да?! — нежно поддакивает и Верунчик.

Таких мужественных и решительных мужчин в их жизни ещё не было.

— Р-разбер-ремся! — Снисходительно отмахивается полковник.

Девчонки с пониманием переглядываются — вот это мужчина! — ещё теснее прижимаются с боков. Как никогда, Лев Маркович чувствует себя уверенно. Как «государев столп» с подпорками. А это вам, извините, не один в поле воин, не былинка… Это что-то!.. Что полностью соответствует известном тезису: «Наша армия сильна единением с народом».

Естественно. Оу йес!

Кстати, об армии. Вернее о полученном Тимофеевым и Кобзевым неожиданном приказании от дирижёра, подполковника: «Непременно дозвониться и доложить». Все ещё удивились: «А Кобзев-то при чём, он же в английском ни бум-бум?». Это верно. В английском он — да. Зато в смекалке и находчивости он больше чем бум-бум. Армия, кроме всего прочего, для того и создана, если хотите знать, чтобы в молодых людях смекалку и находчивость развивать. Точно-точно! Судите сами. Все знают: в армии, как и на флоте, множество разных Уставов, Инструкций, Положений и Наставлений. На все случаи жизни. Да! Их множество. Мно-о-ожество! Больше, чем достаточно. Абсолютно. Но в обращении к подчинённым, от командиров часто можно слышать полную неопределённость: «А я не знаю, где вы это будете брать, и как!» Варежки, например, лопаты, утерянную гильзу, материал на подворотничок, белые нитки, «языка» вражеского, целое государство… У многих взрослых людей на слуху «крылатые» командирские команды: «Копать от забора до отбоя», или вот, последнее: «дозвониться до полковника Ульяшова!» Ну… Покажите, пожалуйста, Устав или Наставление, в котором прописано бойцу «как» это выполнить, и «чем», главное… Найдите! Нету… А приказ, как известно уже отдан (получен, вылетел, пришёл, поступил, доставлен, зачитан…) Сплошные глаголы. А глагол в армии, как известно, адекватную форму в ответ и предполагает. Без смекалки не обойтись.

Для гражданского парня, который не служил или не собирается, совершенно невыполнимая команда. Будьте уверены. Абсолютно. Для прапорщика Кобзева — пустяк.

Вытащив соседа, пятиклассника мальчишку, тот в первую смену учился, применил его в качестве «бесплатного» переводчика. Всего и делов. Как известно, дети рано начинают легко изъясняться на иностранных языках, если школа с иностранным уклоном, в Санькином случае всё лучшим образом совпадало. Более того, Мишка Видов, ещё на фортепиано в музыкалке учился, тоже в пятом классе, иногда заглядывал к Кобзеву за решением какой-нибудь «сложной» задачки по музграмоте, либо ещё чего… Дружили. Музыканты же! Коллеги! И вообще — соседи.

Мишка — приятной внешности ухоженный пацан, большеголовый, длиннорукий, худой, несколько бледный, но любопытный, с постоянно удивлёнными живыми глазами, шмыгающим носом, сползающими с узких бёдер штанами, всё уже знающий в компьютерах и разных «стрелялках», легко справляющийся со сложными фортепианными пассажами, добрый и отзывчивый сразу же согласился выполнить важное взрослое поручение. И ходить далеко не надо было. На одной лестничной площадке коллеги соседствовали. Мишка предусмотрительно пару разговорников с собой на всякий случай прихватил. Один — англорусский, другой русско-английский… Мало ли чего…