Он озадаченно смотрел на Аннева, не зная, что и думать.

Рафэла же хрипло рассмеялась:

– Шел бы ты к своим печкам, Лорн.

Она протянула Анневу кулек, в котором, помимо его заказа, лежали два сладких хлебца.

– Все равно они к вечеру зачерствеют, – весело подмигнула она.

Аннев поблагодарил женщину и отправился к Шраону. В кузницу он вошел, держа в руке один из хлебцев.

– Аннев! – радостно взревел Шраон.

Он опустил в воду раскаленный кусок железа, металл зашипел, и в воздух поднялось облако белого пара.

– Пришел меня покормить?

Улыбаясь во весь рот, он снял свои огромные заляпанные сажей перчатки и взял у Аннева угощение. Он откусил кусок хлебца, но вдруг поперхнулся, да так, что изо рта полетели крошки.

– Боги мои! Аннев, это что же – форма мастера?

– Только что ее получил, – похвастался Аннев, не в силах сдержать восторга. – Теперь я мастер. Мне дали жалованье и отдельную комнату!

– Борода Одара, вот так новости! Содар, поди, вне себя от счастья!

Аннев слегка погрустнел. Он очень надеялся, что Содар и правда будет вне себя от счастья, но вместе с тем боялся, что старик снова примется убеждать его как можно скорее уйти из деревни. Хотя беспокоиться Содару, скорее всего, не о чем. Пусть Карбад и намекнул на поиск артефактов, Аннев сомневался, что его новая должность позволит ему отлучаться из Шаенбалу.

А вот если священник узнает, что Аннев собирается жениться на Маюн – а теперь, став мастером-аватаром, он имеет на это все шансы, – то наверняка запретит им даже видеться. Но с другой стороны, если Аннев сообщит Содару новости после того, как сделает предложение Маюн, тот, возможно, передумает и позволит ему взять ее с собой. Не заставит же его старик бросить невесту, а тем более жену! Эта мысль придала Анневу мужества.

– Содар еще ничего не знает, я скажу ему позже. Но сначала я хотел поговорить с тобой. Помнишь, в прошлом году я попросил тебя выковать кольцо обещания?

Шраон кивнул:

– Из гнутого-то гвоздя? Как не помнить.

– Я подумал, на этот раз ты сможешь сделать что-нибудь более изящное. Например, золотое обручальное кольцо. – Аннев вынул из кармана золотой лучик и протянул кузнецу.

Шраон, присвистнув от удивления, взял монетку и покрутил в пальцах.

– Женское кольцо я из него сделать могу, – сказал он, – да только я кузнец, а не ювелир. Так что особой красоты не жди.

– На Регалей ты преподнес мне прекрасный подарок! – запротестовал Аннев. – Настоящий шедевр.

Кузнец лишь пожал плечами, хотя огонек, заигравший в зрячем глазу, говорил, что похвала ему приятна.

– Ну, оружие – это другое дело. Гнуть да резать сталь – работа простая. А вот мелкие вещицы даются мне с трудом. Если хочешь колечко с хитрым узором, то ступай к ювелиру.

– Мне нужно самое обычное кольцо. Сможешь сделать?

– Хм. Думаю, да. Когда должно быть готово?

– Чем быстрее, тем лучше.

Шраон ухмыльнулся:

– Это для той же девушки, что и предыдущее?

– Да, – ответил Аннев, нащупав в нагрудном кармане кольцо обещания.

Ему не хотелось признаваться Шраону, что он до сих пор его не подарил.

– Для той же девушки.

– Ну так примите мои поздравления, мастер Аннев! Отличный способ отпраздновать Регалей – и повышение по службе заодно!

Он похлопал Аннева по спине и откусил кусок хлебца.

– Спасибо, Шраон! Сколько ты хочешь за работу?

– Деньги оставь себе, – проговорил кузнец с набитым ртом. – Это будет мой тебе свадебный подарок. Но только если ты угостишь меня такой же вкуснятиной.

И задорно подмигнул единственным глазом.

Аннев рассмеялся и вынул из кулька второй хлебец.

– С удовольствием! Спасибо тебе, Шраон. Ты замечательный друг.

– Это точно. А скоро стану толстым другом – если будешь и дальше носить мне печенюшки. Но я, само собой, не возражаю.

К часовне Аннев шагал бодрым шагом. От всего произошедшего голова у него шла кругом, но это было даже приятно. Последние два дня стали сущим кошмаром, вспоминать о котором ему совсем не хотелось, но он бы не задумываясь пережил его снова, только бы чувствовать себя таким же счастливым, как сейчас, всю оставшуюся жизнь. Да, ему все еще предстоял разговор с Содаром, но он уже знал, что скажет старику, и потому не волновался. Он радовался тому, что сможет наконец забрать в Академию меч и топор, подаренные ему на Регалей, – хотя еще совсем недавно мог о таком лишь мечтать, – и думал о том, как удивится Маюн, когда он подарит ей обручальное кольцо. Все это было настолько восхитительно, что он едва осмеливался верить своему счастью.

Погруженный в приятные раздумья, Аннев не заметил вдалеке фигуру в темно-красном одеянии, отчаянно размахивающую руками. Лишь когда Карбад возник рядом с ним, юноша вынырнул из мира грез и понял, что мастер расчетов уже некоторое время пытается его остановить.

– Мастер Айнневог, – тяжело дыша, вымолвил Карбад. – Старейший Тосан желает видеть вас в своем кабинете. – Он нахмурился. – Боюсь, погулять на празднике вам сегодня не удастся.

Аннев подошел к кабинету Тосана, умирая от страха.

«Мне конец, – обреченно думал он. – Тосан нашел безухого монстра. Или труп Кельги. И теперь хочет знать, что все это значит и где мертвый торговец».

Он уже приготовился встретиться с испепеляющим взглядом старейшего, неподвижно сидящего за столом, но Карбад открыл дверь – и его глазам предстало совершенно иное зрелище: Тосан беспокойно ходил взад-вперед, а увидев Аннева, явно испытал облегчение.

– Превосходно, – сказал древний, оглядев Аннева сверху вниз. – Да, ты подойдешь. Твой главный изъян может стать нам чрезвычайно полезен.

Он стремительным шагом направился к Карбаду:

– Карбад, приведите будущего мастера оружия. За вторым я схожу сам.

Карбад затрусил по коридору, а Тосан повернулся к Анневу.

– Я скоро вернусь. А ты подожди здесь. И не вздумай ничего трогать.

С этими словами он захлопнул дверь, и Аннев остался один.

«Так, значит, дело не во мне, – дошло до его сознания, – причина в чем-то… очень срочном. Тосан сказал, я могу быть полезен… то есть не я, а мой „главный изъян“. А это не одно и то же».

С минуту он стоял, боясь пошевелиться; потом наконец немного расслабился и осторожно ступил на черно-красный ковер. Теребя вышивку на перчатке, Аннев прошел вглубь кабинета. Еще через минуту он осмелел настолько, что посмотрел в окно. На улице царила праздничная суета. У лавки Никума играли трое пацанят – сынишки мясника. Шраон, усиленно раздувавший огонь в своей кузнице, тут же бросил свое занятие и поспешил навстречу Аланне, вдове, направляющейся к нему со сломанным чайником под мышкой.