Последние недели беременности Вайолет стояла страшная июльская жара, и она просила меня приезжать к ней почти каждый день. Мы сидели в прохладной оранжерее, где она распорядилась установить потолочные вентиляторы.

– О господи, – сказала Вайолет, посмотрев на свой живот. – Я уже размером с дом. Даже спать не могу, особенно в эту жарищу.

– Осталось недолго.

– Ты думаешь? Мне кажется, я навсегда останусь беременной. Поможешь мне потом похудеть? Сомневаюсь, что влезу хоть в одно платье.

– Знаешь, что лучше всего приведет тебя в форму и принесет пользу ребенку? Надо кормить его самой.

– Нет! – с отвращением произнесла Вайолет. – Так делают только в диких африканских племенах.

– Я кормила Мо сама, – как ни в чем не бывало призналась я.

– Анни, я не хотела тебя обидеть, я имею в виду разные культуры и все такое…

– Не волнуйся, я все понимаю.

Через несколько дней я заметила, что у Вайолет отекли лодыжки, а перед этим она жаловалась на головную боль. Я посоветовала ей спать с поднятыми ногами.

– Да, не повезло ее светлости с погодой, – заметил доктор Трефузис в один из своих визитов.

Вайолет настояла, чтобы я дождалась его ухода у нее в гостиной.

– Я всегда считал, что августовские роды – самые тяжелые, хотя в вашей стране, наверное, круглый год такая жара.

Не ответив на это замечание, я сказала:

– Она уже несколько дней жалуется на головную боль. Вас это не беспокоит, доктор?

– Не особенно, – заявил он, укладывая в сумку стетоскоп. – Я проводил пальпацию плода и слушал сердце. Все в порядке. Ее светлости осталось продержаться три недели. Будем надеяться, что ребенок появится на свет не позже этого срока. Или вы дадите ей какое-то снадобье, чтобы ускорить процесс? – предложил он.

– На данной стадии я бы не стала мешать природе. Дети появляются на свет, когда они готовы.

– Я думал, вы умеете помогать природе, – многозначительно сказал доктор. – Так или иначе, я заеду ее проведать завтра утром.

– Конечно.

Он натянуто улыбнулся и вышел, а я вернулась к Вайолет. Она взяла меня за руку.

– Анни, голова просто раскалывается, и тошнит. Можешь дать мне какое-нибудь лекарство?

Она побледнела. А я вдруг вновь услышала пение, очень громкое и отчетливое.

– Разве что холодную повязку на лоб и что-нибудь безвредное от тошноты. Постарайся уснуть.

– Посидишь со мной? Мне очень плохо, Анни.

– Конечно, посижу.

Когда она наконец забылась беспокойным сном, я осторожно высвободила руку и вышла из комнаты.

– Как она? – спросил Дональд, встретивший меня у подножия лестницы.

– Что-то не очень. Сейчас она уснула, а я съезжу домой и подумаю, чем ей помочь.

– Доктор говорит, ничего страшного. А ты как считаешь, Анни?

Я не стала говорить Дональду, что сталкивалась с похожими симптомами и они не сулят ничего хорошего.

Дома я нарвала мяты и сделала отвар из фенхеля, куркумы и кориандра, который помогает при отеках, а затем вернулась к Тилли попросить, чтобы она присмотрела за тобой, Мо. Я даже оставила ей смену одежды на случай, если задержусь.

– Ее светлость занемогла? – спросила Тилли.

– Да, сегодня ей что-то нехорошо.

– Она всегда была такая нежная, – заметила Тилли. – Оставайтесь с ней, сколько понадобится, Анни. Если что, я уложу Мо спать вместе с Мейбл.

– Спасибо.

Вайолет стало еще хуже. У нее невыносимо болела голова, и она жаловалась на тошноту. Я с трудом уговорила ее выпить мятный чай и приложила ко лбу салфетку, смоченную лавандовой водой. Температура была нормальная, а пульс – учащенный. Я решила, что если ей не станет легче в течение часа, то пошлю за доктором Трефузисом. В конце концов она уснула и спокойно проспала два или три часа. Все это время я сидела рядом.

В дверь заглянул Дональд.

– Как она?

– Спит. Посмотрим, что будет, когда проснется.

– Понятно. – Он улыбнулся и посмотрел на меня с такой благодарностью, что мои глаза наполнились слезами. Я не могла представить, каково ему видеть нас вместе. – Позовешь меня, если что-то понадобится?

– Да, обязательно.

Незадолго до полуночи Вайолет внезапно проснулась, схватилась за живот и вскрикнула.

Я раскрыла ее и попросила показать, где болит.

– Весь живот как будто обручем стянуло… – попыталась объяснить она и вновь скорчилась от боли.

– Вайолет, у тебя схватки!

– Голова… – простонала она.

Странно. Я пощупала ее лоб – она горела.

– Ужасно болит… – Она вновь содрогнулась от боли.

– Не бойся, – решительно сказала я и звонком вызвала горничную. – Сейчас ты должна просто слушать свой организм. Он знает, что делать.

– Как хорошо… что ты здесь…

– Я вызову доктора Трефузиса. Надо сообщить, что у тебя начались схватки.

– Не бросай меня! – Она схватила меня за руку.

– Я сейчас вернусь! – Я понеслась вниз по темной лестнице, чтобы найти хоть кого-нибудь. В ушах звенело пение, и все это мне очень не нравилось.

Внизу никого не было. Я вернулась наверх и громко постучала в комнату Дональда.

– Что случилось, Анни? – Он появился на пороге в пижаме.

– У Вайолет схватки, немедленно звони доктору Трефузису! У нее температура, и голова не проходит. Ее нужно срочно отвезти в больницу, что-то не так. Я звонила горничной, но она не пришла. Немедленно разбуди ее и скажи, чтобы вскипятила воду и принесла чистые полотенца.

– Хорошо, только у доктора Трефузиса до сих пор нет телефона, за ним надо кого-то послать.

Я вернулась в комнату. Вайолет металась по кровати, испуская душераздирающие стоны. Ребенок шел слишком быстро, и пение в моих ушах не умолкало.

Я откинула простыни и уложила Вайолет в более удобное положение, шепча ласковые слова, стараясь ее успокоить.

– Ариана, срочно позови его светлость! – в панике скомандовала я. Все указывало на то, что Вайолет в опасности.

Примчался Дональд.

– Боже, что делать?

– Если доктор Трефузис не появится в ближайшие полчаса, надо везти ее в больницу. Ждать больше нельзя.

– Я выгоню машину, – согласился Дональд и выбежал из комнаты.

Через двадцать минут я приказала Ариане разбудить миссис Томас и попросить ее приготовить сладкую воду, просто чтобы перепуганная девушка не стояла у меня над душой.