прошу вас, пусть это будет злая шутка! Что угодно, но не надо ломать мне душу!

Я подбежала к знакомым дверям и забила в них кулаками.

– Ориас, открой! Живо! Иначе я взломаю эту грёбаную дверь и глазом не моргну! Ну же!

Тишина, как и все эти три дня. Сердце от неё забилось быстрее.

Рванув к панели, я взломала её за две секунды, даже не разбирая, что делаю. Двери покорно распахнулись, и я рванула в комнату, тут же застыв как вкопанная.

Комната Ориаса был пустой. Да, в многочисленных шкафах стояли книги, да, висели картины, но на полу больше не валялась одежда, кровать тщательно заправлена, на столе ни одной бумажки, а на тумбочке не лежала раскрытая и перевёрнутая страницами вниз книга.

Я на негнущихся ногах прошла в комнату, замерев там, где висели прибитые крылья. Теперь на этом месте была голая стена. Не веря своим глазам, я подошла к ней, протянув руку в надежде вновь нащупать мягкие перья, но пальцы мазнули пустоту. Рука обессиленно упала.

Ориас ушёл… нет, он сбежал. Сбежал и даже не попрощался.

Глаза защипали слёзы, срываясь с ресниц и рисуя влажные узоры на щеках. Я молча опустилась на кровать, отчаянно вдохнув воздух и уловив знакомые нотки мёда и коры. Рыдания сорвались с губ сами собой, и, накрыв ладонями лицо, я уткнулась лбом в колени.

Он ушёл из–за меня.

Ушёл и больше не вернётся.

4

На Горельен я прибыла на полчаса раньше положенного. Засунув собственное поганое настроение как можно дальше, я шагала по стерильному серому коридору следом за высокой иномиркой с тремя парами рук и защитными очками для её слабых глаз, отчего был виден лишь вздёрнутый носик и линии губ, за которыми мелькали десятки мелких острых зубов. На поясе серого защитного костюма пристроилось оружие.

На Горельене были собраны преступники, для которых это место было лишь временным заточением, до той поры, пока Сенат не снизойдёт до них и не решит, как поступить. Может, отправят в шахты, а если слишком тяжкое преступление, то на Серфекс. Лишь единицы выходили из Горельена свободными. Однако преступники могли задержаться тут на несколько оборотов, дожидаясь своей дальнейшей судьбы.

Сам же Горельен был спутником небольшой планеты (на, которой, кстати, трудились узники тюрьмы, добывая газ для кораблей), полностью покрытый металлом и изрешечённый сотней проходов с камерами. Проникнуть сюда было практически невозможно, но у меня было приглашение от Оникса, так что, скрипя зубами (по большей части клыками), меня всё же пропустили, дав сопровождающего.

Оделась я подобающе: закрытый чёрный костюм, облегающий тело, и завязанные в тугую косу белоснежные волосы. Некоторые охранники меня узнали сразу (естественно, благодаря слухам обо мне на «Кассусе» и по большей части видео с вызовом, которое распространил Айшел).

Мы спустились на несколько уровней вниз (всего тут их насчитывалось больше сотни), выйдя в ещё один коридор с чёрными дверьми и стоявшими у них Змееносцами. Так, Оникс где–то рядом. Тут и так охраны достаточно, так что Змееносцы просто так стоять не будут. Они кого–то охраняют. Кого–то значимого.

Мы вышли из–за угла, и мои догадки подтвердились. У одной из дверей стояли двое: сам Оникс и серебряный хиим с чёрными короткими волосами, посеребрёнными на концах, светлой кожей и цвета ртути глазами. Они о чём–то неспешно переговаривались, оборвав разговор при виде меня.

– Вы одни? – вместо приветствия спросил у меня хиим, нахмурив чёрные брови.

Я многозначительно взглянула на Оникса.

– Мы рассчитывали увидеть вас с Ориасом, – негромко пояснил он.

Сердце больно кольнуло, однако я улыбнулась как можно вежливей.

– В данный момент Ориас занят. Не волнуйтесь, я передам ему то, что посчитаю нужным, – ответила я, и дабы прервать дальнейшие расспросы, сама поинтересовалась: – Так мы можем начинать или ещё кого–то ждём?

Хиим нетерпеливо кивнул. Видимо, ему не особо нравился Горельен.

– Мэлииса, позвольте представить Рива Бин вей Дара, – представил Герцог хиима. – Он будет вести допрос. Вей Дар…

– Я наслышан об этой особе, – хмуро кивнул серебряный хиим. На вид ему было чуть больше сорока, да и возраст наверняка солидный имел. Вокруг глаз уже скопились морщины, а нос был пару раз сломан, однако, как и все хиимы, даже на старости лет что–то в нём привлекало. – Бросить вызов самому Томену Нур–Малу… только идиот способен на это. А вы, насколько я погляжу, ещё толком не пожили, а уже на себе крест поставили.

– Как вежливо с вашей стороны напомнить мне о собственной участи. Не волнуйтесь, приглашение на мои похороны вы получите первым, – прохладно улыбнулась я ему, заставив насупиться, но в спор не вступать. – Так, может, вы наконец–то займётесь своей работой? Или вы тут ради того, чтобы обсудить мою жизнь?

Рив что–то буркнул про наглую молодёжь, повернувшись к отъехавшей чёрной двери и войдя в квадратное помещение. Я шагнула следом, ощущая на себе внимательный взгляд Оникса, но делая вид, что осматриваюсь.

Мысленно же я негодовала. Хиим будет задавать свои вопросы, и если встряну я, начав допытываться до Кайона про проект и прочее, Рив быстренько доложит об этом кому следует, не исключено, что и Сенату (не стоит говорить, какую шумиху всё это поднимет и как Содружество ополчится на Империю и Грандерилов). Для меня этот допрос был уже наполовину потерянным, возможно, Кайон и скажет что-то интересное, но никак не то, что хотела бы знать я. Видимо, придётся в будущем ещё раз навестить Кайона.

– Если память меня не подводит, то, кажется, Первый Герцог когда–то смог поймать самого Цербера и посадить его в Горельен. Через сколько он сбежал? Два, три часа?

– Час и пять минут, – ответил Оникс, кивая стоявшей в углах охране и садясь в кресло перед матовым стеклом почти во всю стену. – Я тогда ещё не был Герцогом, но понимал, что куда ни посади Цербера, он везде найдёт лазейку.

Невольно я восхитилась погибшим пиратом. Он и меня обучил открывать замки различной сложности, заметив, что электронные для меня не составляют проблем. А о своём побеге с Горельена говорил так, что ему слишком наскучило однообразие в камере и он решил «выйти и прогуляться», незаметно так оказавшись за миллионы световых лет от тюрьмы.

Я села в соседнее кресло, находившееся от первого буквально в паре сантиметрах, так, что можно было переговариваться, не боясь быть подслушанным охраной. Рев тем временем вышел через