– Эй! – свистнул Морган. – Курт! Просыпайся! Слушай…

Уоррен не пошевелился. Моргана охватили смутные подозрения, но затем он разглядел бутылку виски, которая была лишь слегка почата, – Курт не мог быть пьян.

– Бе-едный юноша! – пробормотала миссис Перригорд.

Матрос, чьей обязанностью было охранять Уоррена, учтиво поднялся со своего стула и объяснил, что джентльмен весь день так себя ведет – должно быть, устал.

– Мне это не нрафится, – покачал головой Валвик. – Ахой! – прорычал он, постучав по прутьям. – Ахой!

Фигура слегка пошевелилась. Во мраке камеры Уоррен приподнял голову, со зловещим выражением лица приложил к губам палец, прошипел: «Тсс!» – махнул рукой, чтобы они шли прочь, и снова улегся на койку.

И они пошли прочь. Что бы это все ни значило, предвкушение еды и выпивки вытеснило данный эпизод из памяти Моргана. Запахи, витающие в кают-компании, заставляли его сердце биться чаще. Генри вдохнул полной грудью. Но за столом капитана никого не было – даже доктора Кайла. Пустые стулья зловеще выделялись среди толпы. Морган уставился на них.

– Вы должны-ы, – говорила тем временем миссис Перригорд, – вы просто обя-азаны присоединиться к нашему столику сегодня. Что бы ни беспоко-оило вас, мистер Морган, я настаиваю, чтобы вы выбросили это из головы. Иде-емте! – Она растянула губы в загадочной улыбке Моны Лизы, ведя своих озадаченных гостей через комнату. – Мой му-уж, как вы знаете, мистер Морган, человек весьма экстраординарных принципов, но я, с друго-ой стороны…

Она вновь улыбнулась.

А затем миссис Перригорд заказала шампанское.

Отведав супа, Морган почувствовал, как в его теле разливается приятное тепло. Вкусив рыбы, он понял, что высказывание «человек человеку волк» не всегда истинно, и воспрянул духом. Съев примерно половину нежнейшего стейка, он наконец расслабился. Стейк примирил его с миром своей хрустящей корочкой и розоватой мякотью; над блюдом вился дымок, жареный картофель, поданный как гарнир к мясу, таял во рту. Тихо что-то наигрывал оркестр, люди вокруг лучились беззаботной радостью. Жизнь наконец перестала казаться горой немытой посуды, заиграв новыми красками. Кают-компанию заливал теплый свет, шампанское кружило голову. Капитан Валвик блаженно закатил глаза, произнеся «М-м-м…» А когда стейк исчез, а на его месте возникло загадочного цвета мороженое и горячий черный кофе, Моргана переполнило острое ощущение счастья. Он прислушался к голосам людей вокруг. В голове шумело шампанское, заставлявшее его улыбаться миссис Перригорд и шкиперу и отбивать ногой ритм, когда оркестр неосторожно принялся играть мелодию Гилберта и Салливана[76].

– Та-ти-та-та-та-ти-та-та-та-ри… – напевал Генри Морган, кивая головой в такт. – Чик-чирик, чик-чирик, чик-чирик.

Он улыбнулся, и миссис Перригорд просияла в ответ.

– Фот скаши мне, птенец, мошет пыть, ты турак? – пробасил капитан Валвик, задумчиво опуская голову.

– Иль вино-ой всему съеденный утром червяк? – нежно пропела миссис Перригорд, захихикав.

И все трое, захваченные порывом вдохновения, хором пропели:

– Головой покачав, он ответил мне вмиг: чик-чирик, чик-чирик, чик-чирик.

– Ох, зна-аете ли, – голос миссис Перригорд звучал громче, чем обычно, а ее лицо раскраснелось, – нам вообще не сле-едует так шуметь, правда? О боже! Хе-хе-хе! Закажем еще буты-ылку? – улыбнулась она.

– Еще как сакашем! – прогремел капитан Валвик. – Са мой штшет. Стюарт! – Хлопнула пробка, сопровождаемая легким дымком из горлышка бутылки, и все подняли бокалы. – У меня есть тост…

– Ох, нет, мне определе-енно не следует пить! – Миссис Перригорд прижала руку к груди. – Представьте только! Что поду-умает мой дорогой Лесли? Но если вы, господа, столь возмути-ительно настаиваете, то… Хе-хе-хе! Поднимем же бокалы!

– Я хочу сказать, – решительно изрек Морган, – что первым делом следует выпить за миссис Перригорд, шкипер. Она лучший человек в мире, шкипер, и пусть кто-нибудь только попробует отрицать это. Она помогла нам и не задавала вопросов. Я предлагаю…

Он говорил довольно громко, но его в любом случае никто не слышал. В кают-компании сейчас все общались примерно таким же образом, кроме разве что одного-двух сухарей, взиравших на все это с удивлением. Они не понимали, и не поняли бы до самой смерти, того духа, что порой гальванической искрой оживляет океанские лайнеры без всякой на то видимой причины. То и дело общий гомон прорезал смех всех сортов: хихиканье, гогот, сдавленные смешки… Хлопали пробки, и стюарды бегали взад-вперед. Курение в кают-компании было запрещено, но вот уже потянулся к потолку первый дымок. Оркестр оглушительно грянул мотив «Мы, пензансские пираты. Нынче пьем пиратский ром»[77], затем дирижер подошел к перилам балкончика, поклонился под гром аплодисментов, отошел назад, и оркестр заиграл следующую мелодию.

Сияли драгоценности, люди, незнакомые друг с другом, подходили к чужим столикам, представлялись, обсуждали совместные планы на будущее, жестикулировали, спорили о том, стоит ли остаться здесь или направиться в бар.

Генри Морган заказал третью бутылку шампанского.

– Ох, нет, пра-авда, хватит! – воскликнула мисс Перригорд с показной тревогой, все еще говоря громче, чем нужно. – Не на-адо! Вы определе-енно два возмути-ительных человека! Ужа-асно, как вы пользуетесь расположением бедной, слабой женщины, которая… – Бульк-бульк-бульк. – Очень вку-усное шампанское, не правда ли? Которая соверше-енно беззащитна. Злодеи, знайте, я буду совсем, совсем пьяна-а. И это будет ужа-асно, правда? – Она восторженно рассмеялась. – Просто ужасно будет, когда опьянею, кошма-арно, чудовищно и…

– Йа хочу скасать, – провозгласил капитан Валвик, треснув рукой по столу, – што шампанское ф порятке. Я нитшего протиф шампанского не имею. Но это не напиток тля мушчин. От него не растут фолосы на крути. Мы хотим пить «Роп Рой». Фот што фам скашу. Кокта мы поконтшим с этой путылкой, мы пойтем в пар, фосьмем «Роп Роя» и сятем играть ф покер…

– О, не на-адо быть столь ужасно, ужасно формальным, – беззаботно заявила миссис Перригорд. – Генри. Вот! Я сказа-ала это, не правда ли? О божечки! Теперь вы все, наверное, думаете, что я, – бульк-бульк-бульк, – что я ужа-асна, да? Но мне нужно обсудить с вами так много веще-ей, знаете ли…

– Привет! – раздался новый голос.

Морган виновато поднял голову и увидел Пегги Гленн в зеленом вечернем платье, которое было несколько помятым. Девушка спускалась по лестнице, глядя на них с миссис Перригорд. Ее губы изогнулись в ангельской улыбке, и что-то в ней, пока она двигалась сквозь затянутую дымом кают-компанию, привлекло внимание Моргана, даже невзирая на гудящее в голове шампанское. Миссис Перригорд обернулась.