– О, дорога-ая моя! – воскликнула она с неожиданной громкой радостью. – О! Как чуде-есно, просто чудесно! О, идите, иди-ите скорее сюда! Чудесно, что вы так роско-ошно выглядите после всех тех ужа-асных вещей, которые с вами приключились прошлым вечером! И…

– Дорогая! – восторженно закричала в ответ Пегги.

– Пегги… – сказал Морган, оглядев девушку внимательно. – Пегги… ты… пьяна.

– Хооо! – Пегги вскинула руку вверх. Ее глаза сияли.

– Пегги, но почему ты пьяна?

– А почему нет? – резонно возразила Пегги.

– Что ж, – великодушно согласился Морган, – выпей еще. Налей ей шампанского, шкипер. После всех этих криков и воплей сегодня…

– Чьих это криков и воплей?

– Твоих. Это ты кричала и вопила сегодня о том, что Курта заперли в темном узилище с крысами и…

– Ненавижу его! – яростно провозгласила Пегги. Она напряглась, в глазах у девушки блеснули слезы. – Ненавижу его и презираю, вот так. Не хочу даже имени его слышать больше, никогда больше, никогда, никогда, никогда! Налейте мне.

– О боже мой! – Морган вздрогнул. – Ну теперь-то что?

– О-о, как же я ненавижу его! Даже сло́ва мне не сказал, этот г… гадкий… т… тип! – У Пегги задрожали губы. – Не упоминай его имени, Хэнк. Я напьюсь в совершеннейший хлам, вот что я сделаю, и тогда-то я ему покажу, о да, и надеюсь, крысы там сожрут его к тому же. А я принесла ему большую корзину фруктов, а он лежал и притворялся, что спит, вот что он делал. И я сказала «Ладно!» и пошла наверх, а там я встретила Лесли… мистера Перригорда… и он сказал, не хочу ли я послушать его речь? А я сказала «да», если он не против того, что я буду пить, а он сказал, что не притрагивается к спиртному, но не против, если я выпью, и мы вроде как пошли к нему в каюту…

– Выпейте еще, миссис Перригорд… Синтия! – вскричал Морган, пытаясь сгладить возможную неловкость. – Давайте все выпьем!

– Но Ге-енри! – Миссис Перригорд широко распахнула глаза. – Мне кажется, это замеча-ательно. Правда. И о-очень смешно, знаете ли, потому что мой дорогой Лесли все время только и де-елает, что говорит, так что бедная де-евушка, должно быть, ужа-асно разочарована.

Бульк, бульк, бульк… Миссис Перригорд опять приложилась к бокалу.

– Мне нрафится смотреть, как расфлекается молотешь… – с довольным видом заметил капитан Валвик.

– Как мог Курт так себя повести, когда все было так мило и все готово для представления, и я проследила за тем, чтобы дядюшка Жюль оставался трезвым! А это, знаете ли, было непросто. – Пегги шмыгала носом, едва сдерживая слезы. – Потому что четыре раза я ловила его, когда он пытался удрать за стаканом этого ужасного джина. – При мысли об ужасном джине слезы едва не хлынули у нее из глаз, но девушка сумела сохранить лицо. – В общем, я наконец убедила его не пить и все было в порядке, в полном порядке. Он спустился в кают-компанию и поужинал, и все хорошо…

– Твой дядюшка Жюль… – в повисшей тишине медленно произнес Морган, – спустился ужинать… куда?

– Ну, сюда же! И…

– Нет, не спустился, – сказал Морган.

Пегги резко оглянулась. Медленно она осмотрела кают-компанию дюйм за дюймом. Ее глаза блестели от слез, рот приоткрылся. В заполонившем комнату табачном дыму царил хаос, разобрать что-либо было сложно, но дядюшка Жюль тут определенно отсутствовал. Пегги замерла, а затем села за столик и разразилась рыданиями.

– Ладно! – Морган вскочил на ноги. – Идемте, шкипер! У нас еще шанс предотвратить катастрофу, если будем действовать быстро. Он наверняка в баре… Как долго он там, Пегги?

– Т… три чет… верти чаааа…. Хныыыыык… – всхлипнула Пегги, закрывая глаза ладонями. – И всего час до… до… хныыыык… О, з… зачем вооб… ще придум… мали эту у… ужасную вещь… П… почему вообще л… люди пьют?

– Как много он может выпить за три четверти часа?

– Г… галлоны… – ответила Пегги. – Хныыыык!

– Боже м… мой, – всхлипнула миссис Перригорд, чьи глаза тоже уже начали наполняться слезами. – Неужели вы хотите сказа-ать, что этот cher[78] мсье Фортинбрасс там… ик… там напи-ился? О боже, этот ужа-асный, чудовищный, пьяный…

– Лети, лети, – прогремел капитан Валвик, стукнув ладонью по столу. – Не фремя для истерик, кофорю фам. Мистер Моркан, посапоться оп отной, а я о трукой. Тафайте…

Морган взял за руку миссис Перригорд, а капитан – Пегги, и они принялись продираться сквозь жаждущую продолжения банкета толпу, которая сейчас устремилась вверх, пытаясь попасть в бар до корабельного концерта. Бар, и без того переполненный и шумный, совсем выбил Моргана из колеи. Каждый из них троих к этому времени выпил ровно по бутылке шампанского, и, хотя Морган производил впечатление человека, наименее подверженного эффекту данного напитка, нельзя было отрицать, что упомянутый напиток все же оказал на него определенное воздействие. К примеру, Моргану казалось, что у него нет ног, а туловище летит по воздуху, словно он призрак, а чем больше обе леди убивались по бедному, ударившемуся в загул дядюшке Жюлю, тем больше это обстоятельство казалось Моргану чертовски забавным. С другой стороны, его мозг, казалось, воспринимал все куда четче, чем обычно, – звуки, образы, цвета, голоса. Все выглядело необычайно ярко и ясно. Он кожей ощущал жару, табачный дым и пары алкоголя. Он видел, как раскрасневшаяся от духоты толпа кружит вокруг кожаных кресел под вращающимися лопастями вентиляторов и пастельного цвета потолком. Видел, как играет свет в мозаичных стеклах окон, слышал, как кто-то бренчит на пианино. Старый добрый бар! Такой замечательный бар!

– Итем! – сказал капитан Валвик. – Посатим лети са столик и пройтемся тут. Тшерт потери, йа и сам хотшу посмотреть этот спектакль марионеток! Тафай! Натшнем со стены и опойтем фокрук. Фитишь еко? Йа еко што-то не фишу.

Морган его тоже не видел. Он видел только стюардов в белых пиджаках, проходящих сквозь толпу с подносами. Но в данном случае пройти сквозь толпу было не так-то просто. Они дважды обошли комнату, но не обнаружили и следа дядюшки Жюля.

– Думаю, все в порядке, – заявил Морган, вытирая лоб платком, когда они вернулись к двери, ведущей на палубу В. – Наверное, он пошел проверить кукол перед выступлением. Все в порядке. В конце концов, с ним все в порядке и…

– Когда на гор-род ляжет тень, – раздался позади него замогильный голос, – и кончится базар-рный день, и пр-родавцы бегу-ут, задвинув… засовом двер-ри магазинов[79]. Неплохо, неплохо… – Его тон сменился на обычный. – Добр-рого вечер-ра вам, мистер-р Мор-рган!

Морган резко обернулся. Из ниши в углу ему приветливо махал рукой доктор Оливер Харрисон Кайл, сидящий там в одиночестве. На его лице застыло мечтательное выражение блаженства. Когда он читал стихотворение, его рука была вытянута вперед, а глаза прикрыты, но сейчас он отринул свойственный декламаторам стихов пафос.