Очевидно ощутив это, Хьюи поспешно проговорил:

– Ладно, давайте просто успокоимся и все обдумаем. Нельзя терять головы. Ну же, Мак. Мы тут не враги.

Макклеллан еще добрую секунду смотрел на Истленда волком, пока наконец не уселся на место.

– Скажем, он жив, – проговорил Хьюи, – так с какой же ему стати высовываться теперь? Он ведь тоже отправится в тюрьму.

– Господи, ну что за мужики! – воскликнул Макклеллан. – Вы двое залетели так высоко, что считаете, будто у вас и мозги лучше. Ему незачем высовываться. Достаточно по почте отправить то, что у него есть, в «Нью-Йорк таймс». Или в Си-эн-эн. Или в Департамент юстиции. Вам чертовски хорошо известно, чем он располагает. Он украл это у нас. С нашей стороны было глупо сотворить это дерьмо – свидетельство того, что мы сделали.

– Он мог сделать это в любой момент за последние сорок лет, – спокойно сказал Истленд. – И еще не сделал.

– И если мы не станем будить спящую собаку и на сей раз, как предлагает Дэнни, то переживем эту историю в целости и сохранности, – добавил Хьюи.

– И все пойдет как прежде, – подхватил Истленд. – Не раскачивай лодку.

– Вы, парни, просто не врубаетесь, – затряс головой Макклеллан. – Вы не видели выражения глаз Декера. А я раскопал его подноготную. Он был сообразительным копом на Среднем Западе. Его пригласили работать в новой оперативной группе, сформированной ФБР. Но это побоку, я прочел это у него по глазам. Как читал по глазам квотербека на поле. У кого было больше перехватов, чем у меня, на чемпионате средних школ в последние три года, а? У кого? Скажите!

– Ни у кого, – устало проронил Истленд. – Двулицый Мак, защита и нападение.

– Именно. И я вам говорю, что этот козел Декер так просто не сдастся.

– Да, ты донес это вполне внятно, – согласился Хьюи.

– А что именно он может нам сделать, Мак? – спросил Истленд. – Брось ты это.

Допив свой бокал, Макклеллан уделил несколько секунд обдумыванию ответа.

– В прежние дни ответ был бы вполне ясен.

Истленд поглядел на Хьюи. Тот не сводил глаз с Макклеллана.

– Ты предлагаешь, чтобы мы… что, взорвали его?

– Это было пятьдесят лет назад, Мак, – сказал Хьюи. – Сейчас время другое. И совсем другое место.

– Тогда наш образ жизни был под угрозой, и мы перешли к действиям, – Макклеллан грохнул кулаком о стол. – Мы не позволяли окаянным спящим собакам дрыхнуть. Сейчас мы снова под угрозой. И я за то, чтобы перейти к действиям. Мир не так уж и переменился. На самом деле я вижу, как маятник качнулся назад, туда, где ему и место. Это видно повсеместно. Люди хотят вернуть свою страну обратно. Политики говорят это вслух. Принимаются законы. Дьявол, Хью, тебе же виднее с того места, где ты сидишь. Люди больше не хотят терпеть это дерьмо. И самое время, будь оно неладно! Дьявол, да хотя бы ради будущих поколений американцев.

Хьюи поглядел сквозь иллюминатор на белые облака внизу.

– Тогда мы сделали глупость. Мы были молоды и опрометчивы. И совершили ошибку.

– Ты сам в это не веришь, – отрубил Макклеллан.

– Конечно, верю, – Хьюи поглядел на него. – Я юрист. Я был членом конгресса более трех десятилетий. Я председатель, вероятно, самого важного комитета на Холме.

– Ля-ля-ля, фа-фа-фа, – помахал Макклеллан пустым бокалом. – Прямо сейчас это говна не стоит. Говно! Так что не вешай мне его на уши, мистер Великий и Могучий.

– Я генеральный директор компании, котирующейся на бирже, Мак, – увещевал Истленд. – Шестидесятые были да сплыли. Хью прав, мы больше не молодые отморозки с мозгами в заднице.

– Вот такой настрой и довел страну до выгребной ямы, в которой мы очутились, – Макклеллан нацелил на него палец. – Плохое случается, когда хорошие люди ничего не делают.

Истленд обменялся с Хьюи еще одним взглядом.

– Мы ведь прежде всегда ставили предложения на голосование, верно? – сказал Хьюи.

– Верно, – подтвердил Истленд.

– И я голосую за то, что если ситуация не изменится, – провозгласил Хьюи, – то мы отступим и не будем предпринимать дальнейших шагов.

– Поддерживаю, – заявил Истленд.

Макклеллан испепелял обоих взором добрую минуту, прежде чем сказать:

– Вы двое превратились в парочку настоящих додиков.

– Мы просто практичны, Мак, – ответил Хьюи. – И мы проголосовали. Ты признаешь результаты голосования?

– Подчинюсь, – буркнул Макклеллан. – Пока. Но если положение дел переменится, вы признаете тот факт, что мы должны прикончить этих сукиных сынов? – Не дождавшись от обоих в ответ ни слова, он возвысил голос: – Признаете? Или снова проголосуете и удерете, поджав свои окаянные хвосты?

– Если положение дел переменится, мы перейдем к действиям, – уступил Истленд, а Хьюи кивнул.

– Ты имел в виду, убьем, – уточнил Макклеллан.

– Если это потребуется, – сказал Истленд. – В тюрьму я за это не пойду. Это было слишком давно, и я считаю, что расплатился за все. Мы сделали для мира много хорошего.

– Аминь, – поддержал Хьюи. – Пожизненное служение. Это все искупает. Даже то, что мы совершили, – добавил он. – Пятьдесят лет праведной жизни против пары опрометчивых поступков, о которых мы теперь сожалеем. За годы я помог многим людям. Моя совесть чиста. Бог меня простил, я в это искренне верю.

– Я чувствую то же самое, – подхватил Истленд. – Я жертвовал миллионы на благотворительность. Старался сделать мир лучше. Я даже финансировал программы для детей черных и мексиканцев. Протягивал им руку помощи. Вы знаете, у очень многих из них отцы сидят по тюрьмам. Очень прискорбно. Но я примирился со своим прошлым. Мне по душе то, каким человеком я стал. Всякий совершает ошибки по молодости. Как и мы. Но мы уплатили долг, так сказать.

– Может, вы и жалеете о прошлом, но я – черта лысого! – огрызнулся Макклеллан.

– Тебе надо прекратить подобные речи, – предостерег Истленд. – Климат переменился. Нельзя быть шефом полиции, даже в Миссисипи, и рассуждать подобным образом. Ты просто не можешь. Можешь так думать, если хочешь, но ради бога, держи эти мысли в голове.

– Само собой, политкорректное полицейское дерьмо, – прорычал Макклеллан. – Только не говори, что превращаешься в одного из этих придурков.

– Я только говорю, – втолковывал Истленд, – что мир изменился. Мне приходится иметь дело с несколькими черными генералами. Мой финансовый директор – черный. У меня даже есть черный друг.

– У меня есть черные члены комитета, – присовокупил Хьюи. – А представляя Миссисипи, я, безусловно, имею множество черных избирателей. Не то чтобы я был согласен с большинством их окаянных требований, по сути сводящихся к милостыне от государства. Но они есть и никуда не денутся.