К счастью, долго искать нужный офис не приходится. Удивительно, но за стойкой сидит та же самая девчонка, с которой – так получалось – я раньше общался больше всего, снимая ксерокопии целыми книгами. Все-таки, что ни говори, в библиотеке главного университета нашего города есть что почитать, если ты интересуешься чем-то, помимо беллетристики. А некоторые книги, издававшиеся последний раз году так в тысяча девятьсот восемьдесят пятом, просто обязательны для изучения и цитирования, если ты хочешь написать монографию и тебе нужны постраничные ссылки на текст ранних источников. Поэтому проще всего отксерить книгу целиком, особенно если она вся достаточно интересна или, по крайней мере, информативна. На этой почве я и познакомился с Ирой, тогда еще первокурсницей Академии Художеств, учившейся там, впрочем, на экономиста, а не какого-нибудь искусствоведа. Эта сухощавая пигалица с холодными рыбьими глазами чуть навыкате и низким, основательно прокуренным голосом в свои семнадцать уже имела вид прожженной б…ди, оценивающей окружающих исключительно в координатах «бабло есть – бабла нет». Мне было даже странно наблюдать ее здесь, ибо, по моим прикидкам, она вполне могла бы зарабатывать деньги и другим способом.

– Здравствуйте, Ира! – галантно раскланиваюсь я.

– Здрассте, – цедит она сквозь зубы.

– Давно не виделись!

– Угу…

– У вас сколько сейчас прогон одного листа стоит?

– Восемьдесят. Вон же написано – тычет она пальцем в приклеенный к стене лист, который я сразу не заметил.

– Ах, да! Ну, вы даете! Два года назад у вас было семьдесят, хотя у всех минимум рубль. А сейчас столько времени прошло, и у вас восемьдесят?

– У нас политика низких цен, – деловито отвечает мне она.

– Вижу! – смеюсь я. («О, если б вы знали, как наши маркетинговые ходы совпадают! У меня тоже была такая политика – до того, как пришел этот урод Бочков…»). – Ну, тогда я с удовольствием вручаю вам вот это… Только те страницы, где есть какие-нибудь отметки…

Я достаю из сумки паспорт и протягиваю их «мамзельке». «В одном экземпляре?» – спрашивает она. Я киваю, и пока эта «бледи» занимается порученным ей делом, разглядываю безжизненное стеклопластиковое пространство вокруг.

– А где ваши коллеги, Ира? Вас же тут минимум трое должно быть.

– Ушли на обед. Сегодня народу вообще нет потому что, – лениво отвечает она.

– Ясно… Как вы сами живете-то? – Я изображаю искреннюю улыбку. – Как ваша учеба продвигается?

– Ничё…

– А как объемы откатов преподавателям? Сильно выросли?

– Угу… – не балует она меня словоохотливостью.

– У вас же два года назад, вы говорили, четверка по истории тысячу четыреста стоила, да?

– Ага…

– Напрямую вроде бы?

– Да… Но он ваще всё спрашивал; слово в слово, как в лекции. Все даты там…

– А сколько сейчас у вас четверки в среднем стоят? Просто ради интереса?

– На шестьсот всё больше стало. В среднем…

«М-да… Живут же люди!… Обидно-то как! Ведь не нефте-химический, не какая-нибудь другая престижная контора, и такие расценки. А тут, блин, тысяча шестьсот пятьдесят за пятерку – уже личное оскорбление!…».

– Понятно. Тяжело, наверное, вам приходится? У вас здесь, я думаю, зарплату не шибко подняли?

– Не-а… А можно спросить – почему вы всё время насчет этого интересуетесь? – вылупляется она на меня своими зенками пираньи.

И тут я почему-то для себя решаю, что больше нет смысла скрываться. По крайней мере, от этой шалавы.

– Честно говоря, Ира, я и сам к этому причастен. У себя в институте, конечно.

Она внимательно смотрит на меня, протягивает ксерокопии вместе с паспортом и затем довольно неожиданно говорит:

– Да я уж в принципе давно это поняла…

– Ну, тем лучше. Значит, вы понимаете, что мне можно доверять. Шутка!

– Вы, наверное, за границу постоянно ездите, да? – продолжает сверлить она меня холодными, как тело медузы, зрачками.

– Да, бывает… – нагло вру я, с трудом сдерживая щекочущий изнутри смешок. – Но у вас-то с такими ценами, я думаю, тоже самое?

– Ага… С вас три двадцать!

Я начинаю рыться в кармане куртки, пытаясь рассчитаться без сдачи, одной мелочью, которая имеет свойство неприятно звенеть в кармане и думать о том, что она вот-вот вылетит на землю. Не обнаружив достаточного количества рублей и двушек, протягиваю ей червонец.

Она роется в ячейке кассы в поисках нужных монет и внезапно добавляет:

– Вот у моего парня, который меня сейчас водить учит, знакомый есть…

– …О! Вы скоро сдаете на права? – перебиваю я ее.

– Ага…

– У него хорошая машина, что ли?

– Десятка. Ну, вот, короче: у него знакомый есть, тоже учится у нас. Он хорошо контачит с одним преподом, который… – она останавливается, подбирая для меня более-менее деликатное выражение – тоже как бы этим занимается. И вот этот препод каждый год куда-нибудь обязательно ездит…

«Надо же, у меня обнаружился еще один собрат по разуму – точнее, по духу!»

– А что он ведёт, этот товарищ?

– Я не помню… Мой парень давно уж рассказывал про него.

– Знаете, что интересно, Ира? У вас при таких неслабых расценках, по-моему, еще ни одного громкого случая не было. По крайней мере, я не слышал.

– Вроде бы… Не сглазьте!

– Не сглажу. А вы не знаете, через кого лучше к вам устроить одного человечка? Это – дочь моей знакомой, она на вечернее или заочное будет поступать, но пока еще сама не знает, куда лучше, – закидываю я липовую приманку.

Она несколько секунд молчит, облизывая губы, по-видимому, размышляя, стоит ли выдавать тайну, или нет. Потом протягивает мне найденную мелочь, на что я мгновенно реагирую «Оставьте себе!», убирает их обратно в кассу и тихо, заговорщически, сообщает:

– Через Тамару Гавриловну можно.

– Это кто? – вопросительно поднимаю брови я.

– Есть такая… Она ларек свой держит у нас в институте. Водой, шоколадками всякими торгует…

– Буфет, что ли?

– Типа того, только свой личный. Вот она может помочь. Через нее, наверное, половина наших преподов работают… Отдаешь ей деньги; говоришь, что мне у такого-то надо такую-то оценку, и всё.

«Оп-па! Ну, и информация попёрла… Это я удачно зашёл!»

– Половина, говорите? А сколько процентов она берет за свои услуги?

– Не знаю…

«Хотя чего спрашивать? Наверняка пятьдесят, как и у нашего Рената…».

– Интересно… – не сдержавшись, выдаю реплику я.