– Вот она, моя, – сразу узнал Денис, показывая рукой, что было, в сущности, немудрено, – других машин на стоянке не было.

– Молодежь нынче привередлива, – проворчал Школьников бог знает в который раз и заглушая двигатель.

Не успели они выйти из машины, как невдалеке раздался мерный приближающийся шум. Школьников ожил, поглядывая на Турецкого с нескрываемым восхищением: надо же как он вычислил.

Наконец из-за угла медленно выехала вишневая «мазда», если в такой темноте можно было рассмотреть ее цвет. Она проехала мимо и скрылась за поворотом. Сыщики вопросительно уставились друг на друга. Не успели они ничего решить, как все повторилось: нарастающий шум мотора и вишневая японская машина, выезжающая из-за угла. Приближающийся пучок фар на мгновение осветил пассажиров «Москвича». «Мазда» явно возвращалась.

– Они уже в третий раз проезжают, – не выдержал Денис.

– Один тебе приснился.

«Мазда» дотянула до угла и стала. В «Москвиче» случилось немое оживление.

– Подождем, не будем брать ее сразу, – предупредил Турецкий.

– Который час?

– Двадцать минут пятого.

Открылись обе передние дверцы, и показались две темные фигуры, за ними вылезла еще одна. Последний открыл багажник и стал что-то доставать, тем временем его спутники двинулись к джипу.

– Берем их, начали! – скомандовал Турецкий, понимая, что рано или поздно он чихнет.

– Ни с места! – завопил Денис, предвкушая хорошую потасовку. – Всем стоять лицом к стене! – В считанные секунды он скрутил сразу двоих.

– Кто тут у вас основной? Что вы тут делаете, а?! Говорить правду! Кто вас послал? – наседал Школьников, с удовольствием размахивая «макаровым». – Куда вы должны были отвезти джип?!

– Мы машину увидели…

Турецкий посветил себе фонариком и увидел, как трое молодых людей, из них двое – совсем подростки, лет, наверное, не больше шестнадцати, испуганно прижались к стене.

– Какого лешего вам здесь надо? – удивился Турецкий.

– Кто вас прислал?!

– Да мы… мы только… – стали всхлипывать мальчишки, – мы колеса хотели… снять…

– Да никто их не присылал, – сказал Турецкий, – что, не ясно разве, посмотри на их руки.

Школьников последовал совету коллеги и увидел, что шпана притащила с собой домкрат. Сплюнул с досады и коротко приказал калужскому знакомому:

– Забери их отсюда… да пошевеливайтесь.

– Да в машине ничего нет, кроме карты Москвы, – проинформировал Денис, уже успевший быстренько осмотреть свой автомобиль.

– Смеешься?! Да в ней – все. Отгоним в Москву и разберем на части.

Юрий Мефодьевич Малинин, механик-золотые руки уже махнул на это дело. Не раз и не два он обслуживал своего давнего клиента Сашку Турецкого. Все его ломаные-чиненые «жигуленки» прошли через руки Мефодьича и всегда после ремонта худо-бедно бегали. Но эта просьба была из ряда вон. Разобрать на части такую отличную машину в поисках неизвестно чего?! Мефодьич справедливо негодовал, даже несмотря на то, что сперва был весьма польщен выбором Турецкого, который уже как огня боялся всех ведомственных специалистов и потому ни свет ни заря обратился к своему давнему знакомому – Мефодьичу, стало быть.

Вначале под его чутким руководством все дружно снимали колеса. Потом – сиденья. Обшарили багажник, разобрали двигатель, раскурочили переднюю панель, вытащили магнитофон. Сделали распил в бамперах, продырявили днище где только можно – и все бесполезно.

Денис ожесточенно снимал покрышки. Школьников уже задремал в углу. Мефодьич категорически порекомендовал прекратить бесплодные поиски.

– В эту машину никто не лазил, никаких тайников здесь нет, наркотиков – тоже, – он почему-то был твердо убежден, что Турецкий ищет героин.

– Да не верю я в это, Мефодьич. Наркотики, тьфу ты, какие наркотики?! Тайник в машине есть.

Еще полтора часа ожесточенных поисков в самых укромных местах ничего не дали. Джип был подвешен в воздух, а Турецкий стоял под ним, всерьез обдумывая вероятность его падения. Школьников примостился в углу мастерской

У Турецкого опустились руки. Неужели просчитался? Проклятая спешка. «Не осталось времени на ошибки»… Вот непруха.

Он вышел на улицу, достал сигарету и остановился под навесом, потому что начавшийся было снег превратился в надоедливый веселый дождь. Это становилось похоже на весну. Турецкий чувствовал себя усталым и немолодым. Он знал, что второе дыхание открывается, только когда идешь по правильному пути, и чувствовал, что начинает задыхаться. Гонка последних дней могла доконать кого угодно, но дело было не в этом. Иллюзия слаженной команды, интенсивной и эффективной совместной работы стремительно улетучивалась. И крыть было нечем. Турецкий чувствовал себя игроком в покер, который был опозорен неудачным блефом. Он пошел ва-банк и потерял все, даже то, чего по сути и не оставалось, – остатки самоуважения в этой стремительной гонке с выбыванием.

– Денис, будьте добры ваш техпаспорт… – попросил вдруг дремавший, казалось, Школьников.

Турецкий удивленно следил за непонятными действиями Школьникова. Денис, кажется, тоже не мог понять, куда тот клонит. Школьников тщательно изучил техпаспорт и вдруг спросил у Мефодьича:

– Сколько весит машина?

– Тысяча сто пятьдесят девять килограммов.

– Вы уверены?

– А чего тут думать, – резонно возразил чудо-слесарь. – Вот весы, вот машина. Одну на другое погрузишь – будет тысяча сто пятьдесят девять, снимешь – ноль целых ноль десятых.

– А по техпаспорту – тысяча сто пятьдесят. Разница в девять килограммов. Откуда они взялись?!

Все остолбенели.

– Мефодьич, – взревел Турецкий, – ты все проверил?!

– Конечно, все, кроме панелей под дверьми, – признался Мефодьич, – не портить же тачку окончательно.

– Да срывайте их к ядреной фене, – возмутился Денис. – Это все равно уже на машину не похоже!

– Не боись, малец, – завелся слесарь с пол-оборота, тут уже было задето его профессиональное достоинство, – все восстановим в лучшем виде.

В шесть рук они кинулись свинчивать болты и за полминуты сорвали крепко приваренную первую панель. И в узких пазах первой же панели, открывшейся после этой деструктивной операции, были плотно втиснуты три черных полиэтиленовых пакета. Еще по три оказалось спрятано в остальных панелях. Турецкий с удовлетворением подумал, что в данном случае пресловутый закон Мерфи не работал: все папки в стопке были искомыми.

Четверка матерых мужиков угрожающе надвигалась на него. Турецкий чувствовал, что надо чихнуть, единственно в этом было его спасение, если он чихнет, то проснется и кошмар исчезнет, он хотел чихнуть и не мог, а четверо уже придвинулись к нему вплотную. Турецкий успел хорошо разглядеть длинный нос первого из них, узкие глаза второго, квадратные плечи третьего и обесцвеченные волосы последнего, вдруг откуда-то взялся пятый, он схватил Турецкого за волосы и что-то заорал в ухо…