Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Бетти и Дороти,—спросил я,— были все еще в укрытии, когда команду переводили на другой корабль?
— Предполагаю. Но не знаю. Детали продолжают выясняться, и доктора, насколько я понимаю, пока никого не пускают к капитану.— Только капитан знал о присутствии на борту Бейкера и Делмонта.— Остался сорок один час, Каролина. Что ты уже сделала?
На минутку я с раздражением подумал, о чем это он говорит, черт возьми. Потом вспомнил. Он дал мне сорок восемь часов. Семь уже прошло.
— Три часа спала.— Ему это может показаться непозволительной роскошью. Его сотрудникам спать не полагалось.— Говорила с береговой полицией и с богатым владельцем яхты, которая стоит рядом с нами. Сегодня вечером нанесем ему официальный визит.
Возникла пауза.
— Что вы собираетесь делать сегодня вечером, Каролина?
— Идем на прием. Нас пригласили. Меня и Харриет. На коктейль.
На этот раз пауза затянулась существенно дольше. Затем он сказал:
— У вас в запасе сорок один час, Каролина.
— Да, Аннабелл.
— Предполагаем, ты понимаешь, что делаешь.
— Присоединяюсь к общему мнению.
— Ты не отказалась от первоначальной идеи? Нет, не это. Ты слишком упряма и... и...
— Глупа?
— Кто этот яхтсмен?
Я сказал ему. Это заняло немало времени отчасти потому, что мне приходилось использовать для имен его идиотский код, а отчасти из-за того, что я подробно пересказал ему все, что сказал мне Скурас и что говорил о Скурасе Макдональд. Когда он снова заговорил, голос его звучал вкрадчиво и настороженно. Раз уж дядюшка Артур меня не видел, я позволил себе цинично улыбнуться. Не всем членам Кабинета Министров удавалось рассчитывать на приглашение отужинать со Скурасом, зато первые заместители — люди, в чьих руках находится настоящая власть,— имели за его столом постоянные места и салфетки с вышитыми инициалами. Заместителей министра дядюшка Артур ненавидел лютой ненавистью.
— Вы должны внимательно следить за каждым своим шагом, Каролина.
— Бетти и Дороти больше не вернутся, Аннабелл. Кто должен платить? Я хочу, чтобы кто-то ответил за это. Ты тоже этого хочешь. Мы все хотим.
Но ведь это невозможно, чтобы человек с таким положением, таким богатством...
— Прости, Аннабелл, я не понимаю.
— Такой человек. Черт возьми, Каролина, я прекрасно его знаю! Мы вместе ужинаем. Друг с другом на ты. Теперешнюю его жену знаю еще лучше. Бывшая актриса. Такой филантроп. Человек, который пятый сезон подряд проводит в этих местах. Неужели такой человек, миллионер, будет тратить свое время на то, чтобы организовывать подобное...
— Скурас? — Я назвал его по коду. В моем голосе звучал недоуменный вопрос, как будто до меня только что дошло, о чем говорит дядюшка Артур.— Я не сказала, что подозреваю его, Аннабелл. У меня нет причин его подозревать.
— Ага! — Нелегко в одном коротком слове выразить одновременно сердечное облегчение, глубокое удовлетворение и сдержанную радость, но дядюшка Артур проделал это без труда.
— Тогда зачем идти? — Случайному слушателю показалось бы, что в голосе дядюшки Артура промелькнула нотка болезненной ревности, и случайный слушатель был бы прав. Дядюшка Артур имел одну слабость — он был большим великосветским снобом.
— Я хочу посмотреть на его разбитый передатчик.
— Зачем?
— Подозрения замучили, скажем так, Аннабелл. Не больше.— Похоже, что дядюшка Артур приобрел обыкновение подолгу молчать сегодня. Наконец он сказал:
— Подозрения? Только подозрения? Но ты говорила сегодня утром, что у тебя есть определенный план?
— Есть кое-что. Я хочу, чтобы вы связались с конторой Пост Офис Сэйвингс Банк в Шотландии. После этого надо просмотреть разделы происшествий в подшивках некоторых шотландских газет. Я предлагаю «Глазго Геральд», «Скоттиш Дейли Экспресс» и, особенно, местный еженедельник «Обэн Таймс».
— Ага! — На этот раз без облегчения, но удовлетворенно.— Это больше похоже на дело, Каролина. Поясни, что тебе нужно и зачем.
Я пояснил, что и зачем мне было нужно. На это ушло куда меньше времени, чем на кодирование. Когда закончил, он сказал:
— Попрошу сотрудников заняться этим незамедлительно. К полуночи у меня будет вся необходимая информация.
— Тогда она мне будет уже ни к чему, Аннабелл. Полночь — это слишком поздно.
— Не требуй невозможного, Каролина.— Он пробурчал себе под нос что-то неразборчивое, затем сказал:— Нажму на все педали, Каролина. В девять часов.
— В четыре часа, Аннабелл.
— Сегодня, в четыре? — В способности изобразить недоумение он обставлял меня в два счета.— Через четыре часа? Ты действительно не понимаешь, что говоришь.
— Вы можете за десять минут занять этим десять человек. А за двадцать минут — все двадцать. Разве есть предел вашим возможностям? Перед вами открыты все двери. Особенно дверь кабинета помощника комиссара. Профессионалы не убивают ради интереса. Они убивают по необходимости, чтобы выиграть время. Им дорог каждый лишний час. А если им дорог этот час, насколько он должен быть дорог нам? Или ты считаешь, что мы имеем дело с любителями, Аннабелл?
— Выходи на связь в четыре,— с тяжелым вздохом сказал он.— Посмотрим, что я смогу для тебя сделать. Твои действия сейчас, Каролина?
— Ложусь в постель,— сказал я.— Хочу соснуть немного.
— Конечно. Время, как ты говоришь, дорого. Ты ведь не собираешься его терять, Каролина? — Он отключился. В его голосе звучала горечь. Это и понятно. Но, тем не менее, если не учитывать бессонницу, следующей ночью он мог рассчитывать на полную норму времени для сна. Мне же не приходилось на это надеяться. Никакого предчувствия или предвиденья у меня не было. Было только подозрение. Немалое подозрение, размером не меньше Эмпайр Стейт Билдинг. И касалось оно «Шангри-ла».
Я услышал только самый конец трели будильника, прозвучавшей без десяти четыре. Самочувствие стало еще хуже, чем когда мы легли после жалкого обеда из солонины с картофельными хлопьями. Будь старый Скурас приличным человеком, он бы позвал нас к ужину. Я не просто старился, я старел. Слишком долго гнул спину на дядюшку Артура. Платили хорошо, но расписание и условия работы — готов поклясться, что дядюшка Артур не видел миски с солониной со времен второй мировой войны — были ужасающими. Кроме того, постоянная тревога, в основном за собственную жизнь, сильно выматывает человека.
Ханслетт вышел из своей каюты одновременно со мной. Он выглядел ничуть не моложе меня. Если уж им приходится полагаться на пару
