Вот что пыталось сообщить ему его видение. Вот что пугало и парализовало его. Яркий холодный свет – он и был богом. И слишком могущественным для Антона.

Он почувствовал, как кто-то схватил его и отдернул от Врат, разрывая его связь с печатью. Потеряв направление, эша Реликвий забушевала внутри него, заглушая все остальные чувства. Когда шок прошел, Антон очнулся, лежа на спине. Чья-то рука сжала Камень и сорвала с его шеи.

– Нет! – крикнул Антон и сел прямо. Мир перед глазами поплыл. Он видел перед собой только Палласа с Камнем в руке. Каким-то образом тот освободился от Короля Некроманта.

Антон все еще чувствовал эшу Реликвий, но он ничего не мог поделать, когда Паллас ухватил объединенную силу эши Реликвий. Она пронзила Врата и разрушила печать.

Оттуда полился холодный яркий свет, окутывая мир и стирая все вокруг Антона, пока больше ничего и не осталось.

Эфира смотрела, как мечник со шрамами ударил Короля Некроманта мечом Божьего огня. Мгновение ей казалось, что тот обжигает ее собственную кожу.

Король Некромант держал Иерофана в своей власти, вытягивая из него эшу, – медленно, полагала она, потому что хотел, чтобы тот по-настоящему осознал свое поражение.

Но потом нападение свидетеля освободило Иерофана, и Эфира видела, что тот помчался к Алым вратам милосердия.

На коже Короля Некроманта танцевали бледные языки пламени. Мужчина извивался от боли, все еще сжимая Чашу в руках.

– НЕТ! – заревел он. Чаша словно вспыхнула в его руках, и Эфира почувствовала, как ее собственный Дар потянулся к нему. Каким-то невероятным образом его ожоги начали исцеляться.

Воздух рассек резкий крик боли. Эфира повернулась с колотящимся в груди сердцем: Беру лежала на земле в тени обвалившейся стены, некогда принадлежавшей великой башне.

– Беру! – крикнула Эфира и побежала к сестре.

Она упала возле нее на колени и обняла. Через мгновение Эфира поняла, что происходит. Король Некромант вытягивал Дар Эфиры, чтобы подкрепить свои силы, но для исцеления ожогов от Божьего огня ему необходима была эша Беру.

Нужно было его остановить.

Он вытягивал ее Дар, полагаясь на Чашу, чтобы исцелить себя, но Божий огонь мешал, пытался выжечь его Дар, даже пока он боролся, словно огонь и Дар сражались друг с другом, но ни один не был достаточно могущественным, чтобы подавить другой.

Эфира закрыла глаза, крепко сжала Беру в объятиях и сосредоточилась на эше, покидающей ее. Она надавила своим Даром, схватила эшу, чтобы остановить поток, но как бы она ни нажимала, эша Беру выливалась из нее, словно вода через трещину в стекле. Эфира чувствовала, как она истекает, как Беру угасает прямо у нее на руках.

– Эфира? – слабым голосом произнесла Беру, глядя на сестру затуманенным взором.

– Я здесь, – произнесла та, прижимая ладонь к сердцу Беру. – Все будет хорошо.

– Мне страшно, – тихо сказала Беру.

За все годы вместе, сражаясь и перебиваясь с хлеба на воду, чтобы поддерживать жизнь в Беру, она никогда не позволяла почувствовать, как ей страшно. Какой бы слабой она ни становилась или как бы ужасно себя ни чувствовала, Беру всегда притворялась храброй. Эфира всегда знала, что это лишь игра, но теперь в ужасе смотрела, как и она подошла к концу.

Эфира не подведет ее. Она отпустила эшу Беру, хотя та продолжила выливаться. Эфира все еще чувствовала, как Дар Короля Некроманта выкачивает из нее энергию. Она собралась с силами – всю ярость и горе и даже то ничто, что заполнило ее, когда она думала, что Беру погибла, – и потянула в обратную сторону.

Дар Короля Некроманта и Чаша всколыхнулись в ее хватке. Сердцебиение Беру замедлилось под ее ладонью.

«Нет», – в отчаянии подумала Эфира. Чаша взывала к ней. Эфира открылась ей. Впустила ее. Она была проводником. Теперь она видела, чего хотела Чаша. Почему она обернулась против Короля Некроманта. Чаша не хотела, чтобы ее контролировали.

Ее сила влилась в Эфиру, освободившись от контроля Короля Некроманта. Тот вскрикнул в агонии, когда Божий огонь взял над ним верх, но крик казался далеким. Дар Эфиры жужжал внутри нее. Он лился из нее, потому что тело не могло удержать такое количество.

Она поняла, что дело не только в Чаше. Энергия сильнее всего, что Эфира когда-либо чувствовала, волной прошла через нее – горячая и неконтролируемая. Руки Эфиры лежали на Беру. Не зная, что она делает или почему, Эфира направила энергию в сестру.

Чем бы это ни было, оно могло ее спасти, в этот раз навсегда.

Открыв глаза, Эфира увидела, что вокруг Беру извиваются четыре толстые нити эши, словно усики дыма. Она их видела. Они спиралью огибали Беру, и та начала гореть изнутри, все ярче и ярче. На ее теле, словно трещины, появились полоски света.

Эфира ахнула сквозь слезы. Слишком поздно мешать эше наполнять Беру. Она могла лишь держаться, унесенная потоком, пока тот не взвился гребнем, словно волна, и не разбился.

Эфиру откинуло на спину, словно взрывом, а Беру была его центром. Она встала на колени. Все вокруг замерло. Битва затихла. А Беру лежала неподвижно на земле.

Эфире казалось, что все внутри было выжжено. Из горла вырвался жалкий всхлип.

И тут Беру пошевелилась. Ее глаза открылись.

Эфира почувствовала, как весь воздух покинул легкие во вздохе облегчения. Она это сделала. Она спасла сестру. Больше ничего не имело значения.

Беру встала на ноги, легко, спокойно и повернула голову, окидывая взглядом сцену перед собой. Ее глаза остановились на Эфире. Та замерла на месте.

Это была не Беру.

Она вернула что-то другое.

Глаза Беру открылись. Вот такое было ощущение – не она открыла глаза, но они сделали это сами, по приказу, которого она не давала.

Кожа казалась теплой, и ее покалывало, словно под ней бушевала гроза. Она почувствовала, как встала на ноги и знала, что не она это делает.

Что… это за место?

Мысль. Снова не ее.

Где я?

А потом.

Что я такое?

Вокруг нее были люди. Она увидела Эфиру на коленях на земле, словно преклоняющуюся в почтении. Что-то в этом казалось правильным. Ее взгляд переместился, и она увидела высокую фигуру в плаще в тени Алых врат.

Ты. Тебя я знаю.

Внутри взвилась ненависть. Предательство. Этот человек что-то ей сделал. Нет, не ей. Тому, что сидело внутри нее.

Оно хотело раздавить его. Но существо в ее теле – для него оно было новым. Оно посмотрело на ее руки. Такие маленькие. Что могут сделать такие руки?

Ее рот открылся. Из него раздалось не слово. А скорее всхлип, крик.