в небе отец, все да покроет собой.

14. О Кесаре[673]

Древле дарили владыки дары свои щедро поэтам,

Август великий и вся отрасль святая его.

Но вот наш Кесарь от нас же дерзает требовать денег,

Чтобы на пальцах у нас кольца исчезли совсем.

Как далеко отстоит наше время от тех стародавних,

В коем нет страсти иной, кроме стремленья к деньгам.

15. Об Ириде

Как разливается блеск от зеркального ровного круга,

В плотное тело когда свету войти не дано,

Так вот и Феб в облаках, лучи разливая, дробится

И разноцветным ковром красит все воды вокруг.

16. Почему Ирида является в виде поперечника

Клонится солнце к закату, встает ли оно на восходе,

Тут между ними дугой пестрые брызги встают.

Смотрит один конец сей дуги водяной к антиподам,

И к погребенным — другой; это Ирида творит.

17. О лунной радуге

Лишь увидала Луна, что Феб разноликие цветы

Распространяет и люд множеством дарит чудес,

Не потерпела, — в ночи, говорит, такова моя сила,

Что при дневных небесах дал сам Юпитер тебе.

Значит, когда этой ночью весь мир наполнится мною,

Сделаю я, что в моих встанет Ирида лучах.

18. О семи чудесах света[674]

Семь в целом мире чудес были эти известны, о коих

Древняя в многих трудах передается молва:

Марс-Копьеносец, среди изваяний богов знаменитый,

После Фарос, — затемнял Нила он воды собой.

Феба Родосский Колосс исполинской своею громадой,

Беллерофонта еще конь, что в Магнесии был.

И Гераклеи театр, в изгибе горы иссеченный,

Бани целебные там, дивные величиной.

Храмы, какие давно амазонки воздвигнули девы,

10 Где средь эфесских вершин правит Диана сама.

Далее обыкновенно сюда причисляют иные

И Лабиринта ходы, те, что построил Дедал.

19. О семи планетах к семи электорам

Как разбегаются семь планет в несогласном движенье,

Среди которых ты, Феб, посередине блестишь,

Так вот и Кесарь сидит в семерной окружении власти,

Святость величества там с птицею Зевса орлом.

20. О том же

Как семь бегущих планет управляют началами мира,

Там семерное князей в мире сословье царит.

21. О возрастах людей и их занятиях[675]

Всякий, кто жизни своей двадцать лет безнравственно прожил,

И, неотесан, отнюдь блеском искусств не сверкнул,

Тот, кто и тридцать годов завершил, не достигнув почета,

Сороковой для кого год состоянья не дал,

Тот, наконец, зарыдает над жизнью бездарной своею,

С дрожью когда на устах он подаянье берет.

22. О треножнике и жертвеннике Феба

Феб с лучезарной главой почему имеет треножник

И почему у него жертвенник полон даров,

Внемли, отвечу: себя являет тройною премудрость, —

Метит, что есть, что прошло, то, что еще предстоит.

Но свой жертвенник мир на три части имеет деленным,

Так разделяет вода западных двое морей,

Третья глядит на Восток от Нила и Танаиса,

С ними тремя он творит множество трапез себе.

23. О законоведе-лошаднике[676]

Тонко средь пира когда мы о сути вещей рассуждаем

И об искусствах еще, что доставляют почет,

Ты лишь о быстрых конях разливаешься речью обильной,

И на устах у тебя бляшки, уздечки всегда,

Лошади шея какая, глаза и ноги ее ценность,

Круп каковой у нее, звонкость какая копыт;

Ты называешь еще все достоинства в корпусе целом,

Словно — то дева моя, в песнях воспета моих.

Право, не права ты доктор, но истинно доктор лошадный,

Ибо твердишь без конца лишь о красавцах конях.

24. К божественному Мартину в Майнском храме[677]

О Мартин, наш отец, почитаемый в мире повсюду,

Высшая честь кому из понтификов, первая слава

Выпала, люди кого прославляют повсюду с любовью, —

Мальчики, матери славят тебя и юные девы,

Старцы дрожащие также, ликуя, тебя восхваляют,

Чтобы твой радостный день воссиял для бренного мира

И дары свои дал благородною жертвою Бахус,

И изобильно плодами богатыми год одарила

Осень, кто зимней поры достоверной предвестницей служит.

10 Радостям наперебой тут веселым весь люд предается,

Тут и отцы престарелые все, и священников толпы

Дарят мольбы ежегодно тебе, наш первосвященник,

Ставят большие сосуды для жертвы; и пенные мусты

Пьют, выжав сок, и сердца от забот отрывают, очистив,

И оттого у любого становится лик просветленным.

Тот всевозможной едой уставляет столы по порядку

И, приглашая на праздник, зовет он товарищей лучших.

Этот скорее готов тебя песнопеньями славить,

Тот, ударяя по струнам, главу украшает цветами

20 И в безупречном порядке он чистую воду готовит;

И, так как все в ликованье в молитвах тебя почитают,

В храмах у нас неизменно владыкой исполненным блага,

Ты да прими, покровитель, немедля моление наше:

Будь же с народом теперь, Громовержца перуны от наших

Ты отврати прегрешений, и мира годины благие

Вымоли ты, чтобы Марса коней звенящая сила

Диких не двинула войн и труба чтобы сон не прервала;

Пусть семенами посевов с богатым приростом приносит

Почва хлеба, и пусть жатва в амбарах едва уместится,

30 И, плодовитые, пусть стада по пастбищам всюду

Щедрые красят поля, и, приятная, вечно в эфире

Птица поет; пусть обильно, из гор прорываясь высоких,

Льются потоки; и пусть животворными ливнями небо

Поит поля, и, — полны, — рейнским