тюрьмы.

Пусть неприятны тебе покрывала пуховые будут,

Ибо недужных удел вечно под ними лежать.

После проси, чтоб тебя беззаконье не слишком теснило, —

Ведь беззаконье всегда шествует перед бедой.

После проси, чтоб тебе не едать целебных приманок,

Тех, что обычно врачи носят в шкатулках своих.

56. К Рейну, который изобрел искусство книгопечатания[635]

Рейн, наш отец, пред тобою в долгу и небесные боги,

Как и все то, что собой кормят земля и вода,

Ибо стараньем твоим труды возвеличены ныне

Пишущих, ныне для всех труд возвеличен благой.

Значит, лишь с малым усильем то медные литеры пишут,

Что до того не могла сделать и тысяча рук.

57. О печатнике галле[636]

Гусь от Тарпейской скалы отгоняет подкравшихся галлов,

И почитают за то в храмах священных его.

Этого галл не стерпел, — у пера он гусиного отнял

Славу, чтоб ныне никто перьями и не писал.

58. Об итальянских историографах[637]

У итальянских трудов непременна одна лишь забота:

Только бы Рим восхвалить, только б деянья свои.

Кесарь в тевтонской земле соделался именем славен, —

Что же история? В ней лишь помянули его.

59. Эпитафия соловья[638]

Милым я был соловьем, поющим без умолку песни,

Сладостным горлышком я в дивных напевах царил.

Было то время, когда для любого весеннюю пору

Феб отворял, возрождал солнцем прекрасные дни.

Мальчик меня безрассудный на волю неверную как-то

Выпустил тут, заключив, что уже лето пришло.

Ярый Борей между тем из пределов обрушился скифских,

Хладными ливнями он все мое тело потряс.

После и жизни отраду изгнал у меня он из тела,

10 Холодом запер навек звонкие песни мои.

Мальчиков я убеждаю: заботьтесь о том, чтоб на волю

Певчих не выпускать, если Плеяды зашли.

60. Об утопленной гидромантке[639]

Воск прорицающий свой излила фессалиянка щедро

И в очертаньях ему плавать различных велит.

На основании их предсказать всем судьбы сумела,

Также и то, что уже в прошлом свершилось давно.

Но вот своей-то судьбы не сумела постигнуть, — зашита

В кожаный мех и свою смерть обретя среди волн.

61. О трех фуриях[640]

Фурий измыслили трех поэты ученые в песне,

Из Ахеронта кого Матерь-Земля принесла.

Троица эта — созвездья, что вихрятся в мире огромном,

Те, что обилием бед наши тревожат сердца.

Гнев вредоносный, постыдную страсть, наслажденье слепое, —

Все возбуждают они распри средь смертных людей.

Их неизменно мудрец укрощает решением верным,

Чтобы не стали они гибелью злой для него.

Но так как Матерь-Земля, говорят, их всех породила,

10 То лишь в умах на земле и оседают они.

Значит, каждый дерзай, кто небесных Камен почитает,

И, умудрен, этих трех прочь из души изгони.

62. О баварском плаще

Иль Козерог средь снегов, или Рак среди зноя лютует, —

Женщина боев всегда спрятать старается нос.

Либо уродливый нос на лице ее скрытом таится,

Либо у ней по лицу вечно из носа течет.

63. О троичности[641]

Трем судиям подлежит урна судеб и благость тройная:

Трое же метят собой гиблые все времена.

Кто благородным рожден, обретает три имени в титлах,

И тройная тогда доблесть над низшим царит.

Так и махина тройная составлена тройственным богом,

И Приамид трех богинь видел во оные дни.

В знаках на небе тройничность и неба тройного порядок,

И Аристотель считал трое в природе начал.

Три есть Венеры и Фурии три, и земля вся тройная,

Так и предвечный Господь вместе тройной и един.

64. К Серену о резьбе по камням[642]

Резать ты что по камням и ваять из мрамора тщишься?

Это ваянье, Серен, вырежи в сердце своем.

65. О замке Хайдек в Германии[643]

Замок известнейший есть во всех германских пределах,

Славные он имена древних мужей бережет.

Кровлей единый там дом принимает различные ливни,

К Понту стремится один, к среднему морю — другой.

Этот с другой стороны направляется к быстрому Рейну,

Вместе с Дунайской волной воды сливает второй.

66. О появлении и происхождении источников[644]

Бьет говорливая влага, струясь из источников вечных,

Если сольются они, — мощные реки родят.

Воду приносит им всем заключенная в кручах высоких

Влага и медленно там также растаявший снег.

Так, ниспадая, вода себе тайные тропы находит

И вытекает затем вниз по каналам своим.

67. Об Анне, германской кифаристке[645]

Дует в тростинки когда и со сладостной песнею струны

Соразмеряет, звучат вместе и голос и звук.

Ты бы решил, что услышал слова не людей, — Апполона,

Плектром звенящим когда лиры касается он.

68. О ней же

Только услышал Юпитер, что стройное пенье восходит

И что искусных звучит таинство ритмов кругом,

Этого он не стерпел и на небо взял мою душу,

Чтобы певала она средь амброзийных пиров.

Норик-гора сокрыла мой прах: а душа по кончине

Ввысь отлетела, поет Музой десятой она.

69. О Гросвите, германской поэтессе, которая впервые прославилась при Оттоне[646]

Гросвита, в крае германском теперь величайшая слава,

В песнях