В третий раз моя дверь открылась на несколько часов раньше, чем я ожидал.

– Все еще здесь?

На пороге стояла Валка. За ней – Юмэ и громадная фигура в черном плаще-аболле с капюшоном. Возможно, сравнение покажется странным, ведь мы расстались совсем недавно, но вновь увидеть знакомое лицо было все равно что увидеть солнце после нескольких недель под землей. Я быстро поднялся из-за стола, обрадованный тем, что мое одиночество в этом ужасном месте подошло к концу.

– Где мне еще быть? – ответил я и добавил, обращаясь к фигуре в капюшоне: – Asvato o-renimn ti-okarin yelnuri mnu shi.

Высокий ксенобит ответил на родном языке:

– Пожалуйста.

– Где остальные? – спросил я, оглядевшись.

Валка и жрец-сьельсин пришли одни. Паллино, Бандита, Айлекс и Хлыста было не видать. Удивительнее всего было отсутствие Хлыста – его мне недоставало сильнее других.

– Я предложила им остаться, – ответила Валка. – Здесь безопасно.

Несмотря на это, ее пистолет по-прежнему был в поясной кобуре.

– Вы приехали одна? С ним? – спросил я, перейдя на ее родной пантайский, но не глядя на Танарана, которое могло догадаться, что мы говорим о нем.

– Мне ничего не угрожало, – ответила она на этом же языке. – Я убедила Отавию, что справлюсь. Знаете, если бы вы вернулись с нами, она приложила бы все усилия, чтобы убраться отсюда.

Это мне не понравилось. Что-то должно было сильно взволновать капитана Корво, чтобы она решилась на такое. Если так, то я мог понять, почему ей хотелось, чтобы Бандит и Айлекс остались на «Мистрале». Они были в ее команде. А вот то, что Хлыст и Паллино не пришли, было дурным предзнаменованием.

Я вновь почувствовал себя одиноким, как до возвращения Валки, и спросил:

– Как дела на корабле?

Валка взглянула на бдительного Юмэ. Голем стоял с безразличным видом, ожидая, когда на него обратят внимание.

– Беспокойно, – ответила она, повернувшись ко мне, и, откинув челку, протянула руку, но передумала и опустила. – Доступа к рации и навигационным данным по-прежнему нет. Они отрезаны от внешнего мира. Отавия и Дюран на взводе. Я уверена, что воргоссиане просто охраняют свое пространство. Разведчики немного погуляли по причалу. На других кораблях такая же ситуация.

– Без соблюдения предосторожностей это место не оставалось бы в секрете, – заметил я, отворачиваясь.

– В чем дело? – Валка все же дотронулась до моей руки.

– Ни в чем, – чересчур резко ответил я. – Ни в чем.

– Здесь… – галстани Танарана был по-прежнему робким, неуклюжим, но грамотным, – здесь как на кораблях моего народа.

Я заметил, что сьельсин не щурится. Его огромные, с мой кулак, глаза под капюшоном были широко открыты.

– Можно нам теперь встретиться с вашим господином? – с вызовом обратилась Валка к молчаливому голему.

– Можно. – Юмэ жестом пригласил нас к выходу. – За мной.

* * *

Я ожидал, что Кхарн станет увиливать от встречи, оставит нас мариноваться на несколько недель, как в первый раз. Но Вечный, кажется, нашел время на срочное дело, и его ручной голем повел нас к темному трамваю у беспросветного океана. Впереди перевернутая пирамида Кхарна белела, как призрачный безликий фантом в ночи.

– Там, внизу, здания, – заметило Танаран.

– Глядите! – Валка указала назад, откуда мы пришли, и вниз.

Я видел лишь тьму. Не знаю, что видели глаза Танарана, но я осознавал, что в темных пещерах ксенобит наверняка видел как днем. Мне вдруг показалось удивительным, что эволюция вообще наделила сьельсинов глазами. Почему она не создала слепого зверя – существо, ориентирующееся на звук или вибрации почвы под ногами? Я попытался представить, как выглядит родной мир сьельсинов. Рядом со мной сидел баэтан итани, но я даже не додумался его об этом спросить.

– Старый город, – только и сказал Юмэ.

Когда мы приехали, в вестибюле тихо прозвучал горн. Запах моря последовал за нами в пирамиду, но, когда мы спустились по длинной лестнице к тронному залу, постепенно исчез. Деревянные двери в конце коридора беззвучно распахнулись, и музыка оборвалась, как будто наш приход заставил лорда Сагару прервать игру. У порога Валка замешкалась – вероятно, почувствовав тот же страх, что и я, впервые оказавшись в этом месте.

Кхарн был там же, где и в прошлый раз. Сидел, как каменный Сатурн, среди мглы и бледных камней. Рядом с ним на помосте стоял древний прибор для прослушивания музыки, повернутый помятым динамиком к королю в желтом. Не знаю, как музыка могла достигнуть вестибюля пирамиды. Должно быть, благодаря каким-то акустическим фокусам или технологической магии.

Он молчал, как и в прошлый раз. Казалось, он нас даже не заметил. Его взгляд блуждал где-то далеко, в краях, неизвестных мне. Несколько раз я замечал мобильные глаза Кхарна в коридорах и галереях. Они не следили, а любовались его коллекцией экспонатов.

Валка неловко переминалась с ноги на ногу. Я воспринял это как сигнал к действию.

– Лорд Сагара, благодарю вас за согласие немедленно встретиться с нами, – выступил я вперед, не кланяясь, и не удержался, чтобы не добавить: – Я знаю, насколько ценно ваше время.

Мне показалось – или на древнем, неподвластном старению лице промелькнула улыбка? Вдали заморгали бледно-голубые глазки камер Вечного. Они беззвучно слетели вниз стайкой одноглазых воздушных рыб. Человеческое лицо Кхарна не повернулось ко мне, напомнив о слепых изувеченных нищих, которых я часто видел у дверей Капеллы.

– Я привел сьельсинского посла, как обещал, – добавил я после полуминутной паузы и подал сигнал Танарану.

Сьельсин снял капюшон – непростая задача, когда у тебя на голове рога. Здесь, в открытом пространстве, Танаран наконец могло выпрямиться в полный рост. Танаран было еще молодо, но невысоко для сьельсина. Несмотря на это, оно возвышалось почти на восемь футов, стройное как тростинка, и широкий короткий плащ совершенно ему не шел.

– Я Касанторо Танаран Иакато, баэтан итани Отиоло, аэты Аранаты.

Пара кхарновых дронов снизилась, чтобы, подобно живым глазам, взглянуть Танарану в лицо.

– Сьельсин, говорящий на языке людей, – произнес Кхарн после показавшегося бесконечным молчания. – За пятнадцать тысяч лет такого не встречал. Добро пожаловать, Танаран из клана Отиоло. Eka Kharn Sagara.

«Я Кхарн Сагара». Так он сказал. Никаких титулов, никакой помпезности. Все это было ни к чему.

Нагнувшись, но не опуская взгляда, Кхарн продолжил на чистом сьельсинском:

– Этот человек сказал, что ты его пленник.

«Этот человек».

Кхарн использовал слово юкаджимн, «паразит», которым нас называли Бледные. Я покосился на Валку. Та тоже обратила на это внимание и поджала губы.