А запущенный беспилотник должен зафиксировать весь процесс…

* * *

Создать абсолютно непотопляемый корабль невозможно. ПТЗ практически всех известных линкоров страдали от разного рода недостатков, и подводный взрыв по-прежнему оставался самой большой угрозой даже для таких гигантов, как японские суперлинкоры.

При проектировании серии «Ямато» предъявлялись капитально жесткие требования по противоторпедной защите, которые теоретически были выполнены. Основная непотопляемая часть линкора – «броневой ящик» даже в прошлую войну после массированных бомбово-торпедных атак сохранил достаточный запас прочности.

Линкоры подвели слабо защищенные оконечности, приведшие, в конце концов, к фатальным исходам.

Американцы после войны по «косточкам» разобрали и изучили весь проект линкоров типа «Ямато» и, естественно, раскритиковали плоть до винтиков как сами линкоры, так и действия их экипажей. Кто бы сомневался!

«Мусаси» уже довелось в свое время пройти страшное «испытание» на прочность своей брони и вообще живучести, приняв примерно 19 торпед и 17 авиабомб – больше, чем любой другой корабль этого класса. И исторически зафиксированная медленная гибель истерзанного корабля после всего того, что ему перепало, говорит о его достаточной устойчивости и крепости.

Что ожидало его в этот раз?

С оглядкой на прошлое и информированность офицеров, аварийные дивизионы более эффективно боролись с затоплениями и повреждениями, стараясь не допустить опасных кренов и снижения остойчивости корабля. Бесспорно, это давало некоторые преимущества и продлевало боеспособность корабля.

Однако мир оружия не стоял на месте и взрывчатые вещества, которыми пичкали боевые части производители торпед, имели повышенную мощь и пробивную способность, не говоря уже о прочих тактических новшествах.

* * *

Торпеды нагоняли свою жертву с разных курсовых углов, порой обрывая нити, связывающие их с подлодкой, теряя цель, выходя на поисковую «змейку», «плюя» на пассивный поиск, врубали активные системы и с минутными задержками бросались в новую атаку: в корму по кильватерному следу, ныряя под днище, лупя в бронированный борт, взрываясь дистанционно и при контакте.

* * *

Линкор буравил винтами океан, остро реагируя на громкие команды: «два румба – вправо, два румба – влево», пытаясь обмануть невидимого подводного противника, расплескивая воду вокруг себя сотнями снарядов. Одновременно уклоняясь от особо крупных айсбергов, не обращая внимания на более мелкий, но порой чувствительный «стук-грюк» о борт. Вздрагивая от гидротолчков и мощных ударов. Теряя очередной винт и основное перо руля, моментально переходя на дублированное рулевое управление. Скрежеща лопающимся и рвущимся напряженным металлом, проминаясь продуманной гибкостью защитных конструкций, надламываясь в местах клепаных и сварных соединений, сдавая последние буферы между океаном и важными отсеками, заполняя зоны расширения газов взрывной волной и пламенем, снижая показания метацентрической высоты, теряя и теряя при этом людей, их надежду, запас плавучести и снова людей – экипаж, маниакальное упорство которого раз за разом восстанавливало равновесие линкора, продлевая жизнь и сопротивление.

* * *

Все десять «луизиановских» торпед взорвались в расчетных метрах или непосредственно от удара о борта линкора. «Двадцатки», «полтинники», а то и «сотки» инфляционных зеленых бумажек согласно ставкам передавались из рук в руки, а ОН все не тонул. Им нечем больше было «крыть». Лодки типа «Огайо» не для того были созданы! Не на таран же им было идти! Хотя таких бредовых мыслей у американских подводников даже и не возникло. Субмарина висела в воде в нескольких метрах от поверхности, даже не пытаясь последовать за медленно уползающим раненым полузатопленным гигантом. На поверхности торчала лишь штанга антенны, и командир подлодки сухо, в рамках устава вел диалог со штабом, мысленно благодаря гражданские спутники связи, часть которых, в отличие от военных, вполне сносно обеспечивала планету радио– и телекоммуникациями.

* * *

Словно на боксерском ринге, получив удары по корпусу и под дых, линкор медленно отползал 8-узловым ходом, на пределе управляемости, гребя одним винтом, волоча за собой нефтяной хвост из пробитых топливных емкостей. В залитых водой котельных и моторных отсеках поврежденные котлы и магистрали уже плохо держали давление пара. Подрыв одной из торпед в районе кормы сорвал перо основного руля и повредил все оставшиеся винты, кроме одного. Вспомогательное рулевое устройство обладало низкой информативностью, и было бы на море мало-мальское волнение, корабль непременно совершал рысканья на курсе.

Хотя и курса никакого не было. Если бы не практически полный по океанским меркам штиль, волны уже бы расправились с поврежденным линкором, мгновенно залив палубу, горбатившуюся своими обводами почти вровень с поверхностью океана.

Сейчас же вода медленно просачивалась через вентиляционные отверстия, открытые люки, технические вырезы, пробоины в палубе и бортах, сбегая множественными ручейками, накапливаясь в водонепроницаемых помещениях.

Неторопливо переливаясь из пробитых торпедами отсеков ПТЗ, фильтрационных помещений, смешиваясь с бункерной нефтью, перебираясь от одной внутренней палубы на другую, вытесняя наверх экипаж, заставляя аварийные партии, под жуткий срежет выдавливаемых переборок и свист пара из разбитых паропроводов, переходить с одного поста живучести на другой.

Характер повреждения от попаданий торпед – ниже ватерлинии и под днищем, с разных курсов, но выцеленно программами бортовых компьютеров в центр вытянутой мишени, а также самоотверженные и на этот раз, можно сказать, более грамотные действия экипажа способствовали тому, что корабль не имел значительного крена и дифферента. Тем не менее мощные удары повредили и цитадель линкора, едва не надломив его пополам. Он был еще на плаву, но умирал, медленно набирая литры-тонны, погружаясь на ровном киле.

Вице-адмирал стоял почти на самом верху надстройки – открытой площадке поста управления зенитной артиллерией, отстранившись от командования, подставив лицо оседающему туману, сжимая в руке меч, терзаемый личным выбором: ритуал самурая или уйти под воду вместе с линкором, оставаясь здесь на самом верху.

Внизу команда готовилась покинуть обреченный корабль. И хоть медленная его гибель позволяла проводить эвакуацию запланированно и без паники, суетящийся на палубе экипаж, словно молекулы броуновского движения, двигался хаотично и, казалось, бессистемно. «Мусаси» штатно имел до 16 моторных катеров и шлюпок, упрятанных в специальных ангарах[122]. После ракетных ударов часть их не подлежали восстановлению, и даже после боевых потерь в личном составе на всех их явно не хватало. В холодной воде люди были обречены на медленную смерть. С высокой надстройки Такахаси мог в подробностях смотреть на разыгравшееся внизу трагическое действо. Насколько он знал, шлюпки на линкорах давно перестали быть средством спасения экипажа в бою, и никаких эсминцев эскорта, конечно, не обещалось.