Чашка шоколада со стуком опустилась на стол. Филипп заключил Магали в объятия.

– Я никогда не уеду из Парижа, – вдруг предупредил он ее. – Только попав на этот остров, я окончательно влюбился в свой город! Наша семья на редкость счастливая! Но мы все, похоже, обречены вечно поддерживать до противности правильные взаимоотношения… Представь себе, всего раз за всю свою жизнь в детстве я оттаскал сестрицу за волосы! И то потому, что она нахально стащила кусок трехслойного торта, который я приготовил отцу к дню рождения. В отместку я выкрал у нее Барби, когда мы играли в ковбоев и индейцев, и привязал куклу над муравейником, но кто бы мог подумать, что моя дорогая сестра до сих пор будет вспоминать мне об этой мести!

Откинув голову назад, Магали поцеловала его, почувствовав, как он вздрогнул, откликаясь на ее ласку. Что с ней произошло? Почему она позволила ему так далеко зайти? В полнейшем смятении она еще раз поцеловала его. Как чувствительна, оказывается, его душа…

Он зарылся пальцами в ее волосы.

– Каждый день я смогу наслаждаться маленькой чашечкой шоколада. Или ты могла бы заходить ко мне, – вкрадчиво продолжал он, – могла бы устроиться где-нибудь в моей кухне… А я бы угощал тебя разными вкусностями, пока работаю.

Ее гибкие сильные пальцы резко пробежались по его груди. Какая замечательная перспектива!

– И мы могли бы… в общем, не знаю, смогу ли я когда-нибудь позволить себе купить достойную семьи квартиру на острове Сен-Луи… однако подумай, не стало ли тебе здесь тесновато. Может быть, для тебя уже открылся весь город. Весь Париж.

Хм-м. Она задумалась. Она по-настоящему искренне привязалась к своей квартирке под самой крышей, вид из окна на остров и его окрестности стал уже для нее таким привычным! Хотя квартал Марэ ей тоже полюбился. Но… Она робко медлила, опять цепляясь за боязнь перемен.

– Подумай об этом, ладно? – попросил Филипп, уткнувшись носом в ее волосы.

Она кивнула, не отрываясь от его груди.

– Молодец, послушная девочка. – Он взял ее руки и в своей излюбленной манере покрыл легкими поцелуями нежные запястья.

И улизнул из кухни как раз в тот момент, когда тетушка Эша вошла туда через черный ход.

Помедлив в дверях, он оглянулся:

– Что ты пожелала мне на сей раз?

Вечной любви. Она сосредоточенно нахмурила брови и пристально посмотрела на него. Словно пыталась волшебным образом разглядеть, как ее шоколад разливается по его жилам, завладевая всем его телом, пробуждая в нем бесконечную любовь к ней…

Он улыбнулся. Эта улыбка, казалось, слетела с его губ, не в силах уместиться на них, и заполнила своим сиянием всю кухню.

– Ах, все равно я не почувствовал никаких перемен.

Магали шла по мосту Сен-Луи, перекинутому от собора к ее острову, когда молодая женщина, похожая на студентку, вдруг приветливо улыбнулась ей. Необычной была уже сама эта улыбка. В Париже незнакомые люди не улыбаются друг другу.

Размышляя, то ли эта девица безумна, то ли они знакомы, Магали нерешительно остановилась. Ох, возможно, она просто надеялась, что Магали расщедрится и достанет пару монет из зажатой в руке сумочки, поскольку улыбчивая особа уже достала из футляра скрипку и вскочила на подставку, придвинутую к железным перилам посередине моста.

Светлые волосы молодой скрипачки были стянуты в «конский хвост», джинсы зияли прорехами на коленках, но инструмент она держала как неотъемлемую часть своего тела, словно без него могла потерять равновесие и опрокинуться в Сену.

Магали шагнула ей навстречу.

– Возможно, мы уже встречались? – пробормотала она.

Девушка громко рассмеялась.

– Вы готовите вкусный шоколад, – сказала она, опуская смычок на струны.

И вдруг лучезарный свет ворвался в весенний парижский день. Небеса сошли на землю. Впервые в жизни Магали услышала такую прекрасную музыку!

Все на мосту замерли. Официанты в угловом кафе на набережной остановились и повернулись в ее сторону. Люди повскакивали из-за столиков, желая узнать, откуда до них доносятся эти звуки.

Молодая исполнительница улыбалась, излучая необыкновенную радость. Ее музыка захватила всех и каждого, струясь мощным свободным потоком.

Открыв рот, Магали изумленно смотрела на исполнительницу, чувствуя, как по ее коже побежали мурашки. И внезапно в ней ожило одно воспоминание: «Желаю, чтобы тебе понравилась твоя жизнь и ты ухватилась за нее обеими руками». Прошлогоднее пожелание одной молодой принцессе, устало растиравшей пальцы, пока ее мать восторженно щебетала о том, как много они повидали стран во время концертных гастролей дочери.

Концерты проходили в Новой Зеландии, на Гавайях, в Японии – и здесь, в Париже. И Магали отчетливо поняла – так же отчетливо, как и любой, кому повезло услышать это уличное исполнение, – что ее мать восторгалась не вот такими импровизированными концертами, а гастрольными, настоящими.

Но сейчас, играя экспромтом на мосту, девушка просто лучилась радостью и свободой, абсолютным восторженным озорством своего дерзкого поступка.

Прости, господи! Надо быть поосторожнее с шоколадом, подумала Магали.

Для удобства засунув руки в задние карманы брюк, она простояла в полном изумлении, пока не затихли последние ноты оды «К радости». И принялась растирать руки, стараясь избавиться от мурашек. Раскрывшись этой чудесной музыке, она вдруг ощутила, насколько сама замкнулась в себе, отгородившись от вольного мира.

Как только замер смычок и молодая женщина, оторвавшись от скрипки, опустила плечи, ее шляпа тут же начала заполняться. Магали тоже открыла сумочку.

Девушка рассмеялась и спрыгнула с подставки.

– О, я ни в чем не нуждаюсь, поверьте! Однко, думаю, будет лучше, если я смогу какое-то время не пользоваться своими счетами, – пробормотала она Магали. – Я заявила свите моей матери, чтобы меня оставили в покое, но, держу пари, скоро они пошлют по моему следу частных сыщиков. К тому же в вашем случае я сама предпочла бы заплатить вам – за тот чудный шоколад! – И она подмигнула Магали.

Без той радости, что она излучала, исполняя музыку, ее скуластое лицо с большим ртом и длинноватым острым носом выглядело не таким миловидным, все черты его казались несколько великоватыми.

Рот Магали сам собой беззвучно открылся и закрылся.

– Неужели вы решились на это из-за моего шоколада? – через секунду прошептала она.

Девушка – впрочем, она была моложе Магали всего на год, самое большее на пару лет, но ее бьющая через край жизнь и цветущая молодость напоминала распустившийся нарцисс, который наконец поднял солнечную головку в проплешине снега – опять рассмеялась.

– Нет, я сама так решила, – гордо отвечала она.

Ах. Магали охватило смешанное чувство облегчения и разочарования. Она бросила в шляпу мелочь, добавив сверху еще какие-то прозаические купюры – хотя догадывалась, что на счетах скрипачки денег гораздо больше, чем у нее, – и медленно пошла дальше.