И все же особой радости я не испытывал. Несмотря на то, что ситуация складывалась в мою пользу, нехорошее предчувствие не оставляло.

Что-то должно было случиться.

А тут еще эти артефакты…

Я выгнулся дугой, ощущая, как полтора десятка «серпов» и «высверков» залечивают раны. Одна за другой выпали из кровоточащих отверстий три пули, гулко звякнув об пол, и я почувствовал, как кожа в местах ранений натягивается.

Раны зарастали просто-таки моментально. Причем даже разрез на шее исчез, словно его не было.

Ощущение было примерно то же, как если бы твою кожу скручивали в тугой узел, срывая с костей, но делать было нечего. Приходилось ждать.

Не сумевшие спасти своего обладателя, артефакты сейчас усиленно лечили меня, и когда через минуту жжение закончилось, я не почувствовал никакой боли. Словно в один момент все болячки прошли. А еще появился дикий голод, я хотел есть: картошку, котлеты, жареную курочку, макароны по-флотски… Настоящего, вкусного и побольше. Как рассказывал мне давний друг Мишка Верещагин, таким эффектом обладал один из артефактов – чрезвычайно редкий и жутко фонящий, но вместе с «серпом» работающий как батарейка для организма. «Как после наркотиков, пробивает на еду», – заметил Верещагин, ни разу не употреблявший «дурь», убеждая меня, человека, также не знакомого с этой гадостью.

Ведь если вдуматься – для чего мы едим? Чтобы получить энергию. А тут вот она, энергия, – в прямом виде поступает в организм. Казалось бы, наоборот, должен был расхотеть есть.

Осмотрев затянувшиеся раны, я проверил трофейный «калаш», вынул из разгрузочного жилета мертвеца дополнительные магазины с патронами и пошел к выходу.

Я снова хотел жить. Не было больше ни апатии, ни боли. Вернув себе силы, я был готов горы свернуть. Всё познается в сравнении. Впервые за последние несколько дней я дышал, и вздохи не отдавались болью во всем теле.

Я шел по коридору к единственной двери, ведущей наружу. Но это не был тоннель со светом в конце оного. Мне предстоял другой путь. Путь, который выбрал сам. Я сделал этот выбор.

Внезапно один из лежащих в коридоре адептовцев пошевелился.

Выставив перед собой автомат, я медленно приблизился к нему.

Человек лежал, привалившись к измазанной кровью стене. Тело его было рассечено от правого предплечья до солнечного сплетения, но он все еще был жив.

Как и я, он отчаянно хватался за существование, и мне почему-то стало жаль сталкера. Может, дело было в этом сходстве? А может, я просто снова стал тем Журой, каким был до знакомства со Спамом и Монголом…

Аккуратно обойдя умирающего противника, я продолжил путь.

Дверь…

А за дверью – свежий воздух, робкие лучи солнца, едва заметно скользящие по заиндевелой траве. Там – жизнь.

Я старался как можно быстрее выбраться из этого здания, ставшего склепом для стольких людей. Пытался откреститься от всего, что здесь произошло.

Только вперед, к двери… и наружу.

Шаги уже не отдавались эхом. Теперь я шел по залитому кровью полу.

Вот до двери остается несколько шагов. Вот и выход…

Ударом ноги я распахнул дверь и оказался на улице.

Тонущий в тумане двор бывшей метеостанции, ставшей лагерем для воинов Адепта, был пуст. Пуст, словно никого не было здесь. Ни одной живой души. Только я.

Поудобнее перехватив автомат, спустился с крыльца и медленно пошел вдоль бетонных швеллеров, у которых пару часов назад разворачивался бой.

Только теперь, при дневном свете, я смог понять, чем был когда-то этот лагерь – определенно метеостанцией. Вот и вышки, переделанные под наблюдательные посты, когда-то выполняли совсем иные функции.

Я взглянул влево, где за невысоким ограждением была видна серебрящаяся в первых рассветных лучах река. Справа же тянулись в два ряда мрачные бетонные короба домов, долгое время бывших укрытием для сафари сильных мира сего.

Как же долго я не был в этих местах.

Помнится, в последний раз я проходил вдоль реки очень давно. Любопытство взяло верх. Перебравшись через ограждение, я оказался на заросшем бурьяном склоне, под которым, метрах в десяти, бурлила речная вода, омывая перевернутую баржу. Со временем быстрые воды нанесли ила и мусора, и сейчас большая часть баржи была погребена под этой горой, напоминая врезающийся в водную гладь островок.

Почти сразу я увидел и аномалию, отшвырнувшую баржу так далеко – огромный «Трамплин», шириной в половину реки.

Аномалия возникла прямо над речной гладью, и время от времени я замечал, как с шипением разлетались веером брызг поднявшиеся слишком высоко волны.

Неман… За годы, что я провел в Зоне, мне ни разу не доводилось наблюдать за рекой с такого ракурса. Ни разу я не видел эту странную баржу, опрокинутую мощнейшей аномалией.

Только теперь я почувствовал всю мощь Зоны. Одно дело, когда аномалии опрокидывают броневики вроде «Тигра», и совсем другое – баржа весом под двести тонн, если не больше.

А потом взгляд уловил размещенный на берегу, прямо под обрывом, генератор, толстые кабели которого вели к основному комплексу.

Я глубоко вздохнул и снова обратил взгляд на баржу. Что-то в этой затянутой илом посудине было не так. Что-то не давало мне покоя.

Несколько минут неотрывно смотрел на колышущуюся траву и, наконец, понял, что меня насторожило. От баржи в сторону обрыва перемещалась полупрозрачная фигура химеры.

Я похолодел от ужаса, глядя, как мутант взбирается по отвесному склону, и обернулся к лагерю, чтобы вновь бежать в укрытие, но увиденное заставило напрочь забыть о мутанте. В нескольких десятках метров от меня стоял Иванов, облаченный в комбез военного сталкера.

Но это не было видение.

– Привет, парень, – он улыбнулся. – А я уж думал, что ты умер.

– Я был о тебе такого же мнения.

– Ну, я-то как раз жив, – глаза стекольщика сверкнули.

Он еще крепче сжал приклад автомата и шагнул в мою сторону. Что и говорить, я не был готов к поединку. «Калашников» висел на плече, и теоретически я мог дотянуться до него раньше, чем Иванов выстрелил бы.

Вот только на практике это могло и не сработать.

– А вот как тебе удалось выжить, парень? – он оглядел разбросанные по двору тела адептовцев.

– Я везучий.

– Ах, ну да. Везунчик Жура. Почти как везунчик Спам. Я вижу, с момента нашей последней встречи ты успел подлечиться. Раны затянулись, верно?

– Затянулись, – я кивнул. – Зона меня бережет.

– Зона? – губы Виктора тронула улыбка. – Зона играет с тобой, как и я. Ты для неё – очередная игрушка. Думаешь, мразь, тебя невозможно убить?

Сталкер шагнул в сторону и нажал на спусковой крючок.