Хотя нейрофизиологи уже многое узнали о том, как организованы нейронные цепочки мозга и как они функционируют, пока редко удается на протяжении сколько-нибудь длительных периодов наблюдать в режиме реального времени, как действуют эти цепочки. Но Эскандар и Доэрти уверяют: технология, которую они сейчас разрабатывают и тестируют, откроет перед исследователями и эту возможность. В ходе этой работы их группа начала масштабный сбор данных, используя уже существующие методы сканирования мозга[42].

* * *

Сидя в лаборатории у Эскандара, я смотрю на компьютерный экран, где вращается трехмерное изображение полупрозрачного черепа с мозгом внутри. В черно-белом мозгу отмечены различные паттерны активации нейронов — бирюзовым, оранжевым и пурпурным. Эти цвета показывают активность в нейронных цепочках, ассоциируемых с теми или иными ментальными задачами. Для создания этих картинок коллеги Эскандара использовали фМРТ. Бирюзовый цвет соответствует рисункам активации нейронов здорового испытуемого, выполняющего определенное задание. Оранжевый и пурпурный отображают паттерны, записанные при анализе мозга двух психически больных людей, выполнявших то же самое задание. Все три картины активации нейронов кажутся разными. Хотя «оранжевому» и «пурпурному» пациенту поставили диагноз «острая депрессия», у каждого есть и какая-то иная психическая проблема: один страдает посттравматическим стрессовым расстройством (ПТСР), другой — синдромом общей патологической тревожности.

«Каждое из этих заболеваний, можно сказать, по определению являет собой целый букет симптомов, — отмечает Доэрти. — Вот почему более целенаправленное лечение, лучше адаптированное к особенностям конкретных пациентов, может оказаться гораздо более эффективным, чем при меняемые ныне методики… [В мозгу] нет какой-то определенной точки депрессии, точки ПТСР, точки пограничного расстройства личности».

Указывая на паттерны активации нейронов этих двух пациентов с депрессией, Эскандар объясняет: используя нынешнюю систему ГСМ, можно применять лишь несложную стратегию лечения — включив электрод, стимулировать один и тот же участок мозга у обоих пациентов. А вот более совершенный вариант ГСМ, который Доэрти и Эскандар сейчас разрабатывают совместно с Лабораторией Дрейпера, позволит распознавать аномальные паттерны мозговой активности в режиме реального времени и стимулировать именно те области нейронной цепочки, которые затронуты заболеванием. При возникновении новых паттернов можно будет корректировать ход лечения, в нужное время подавая разряд электричества в нужную точку.

Специалист снова просит меня обратить внимание на экран. По его словам, все три комбинированных снимка мозга, на которые мы смотрим, записаны в то время, когда пациенты выполняют задание, позволяющее определить, насколько эффективно они могут успокоить эмоциональные области своего мозга и ответить на вопрос, требующий сосредоточенности и умственной ясности. Указав на один из паттернов активации мозга пациента с депрессией, Эскандар объясняет, что такая же картина активации обычно наблюдается у людей с симптомами ПТСР. Одна из «эмоциональных» частей нашего мозга, миндалина, при этом так и лучится активностью. Она дает импульсы куда более активно, чем миндалина обычных испытуемых, выполняющих то же задание. Эта эмоциональная часть мозга данного пациента словно бы заходится криком, заглушая всё вокруг.

Представьте себе, говорит Эскандар, что мы сможем попросту преодолевать эту реакцию, вручную активируя и пассивируя соответствующие области. Он уже попытался продемонстрировать этот метод на пациенте, которому имплантировали в мозг электроды перед операцией, призванной облегчить симптомы эпилепсии. Эскандар и его команда могли «включать» эмоциональный отклик пациента на изображение определенного человеческого лица, стимулируя миндалину его мозга, и приглушать эту реакцию, стимулируя другую область — переднюю и тыльную части поясной извилины коры.

Команда надеется создать целый набор новых методик лечения с помощью ГСМ: электроды прибора будут вводиться в участки, выбираемые в соответствии с совокупностью симптомов конкретного пациента, а конкретные аномалии, возникающие в нейронных цепочках мозга, будут определять, куда и когда подавать электрический разряд. Эскандар полон оптимизма, рассуждая о перспективах лечения депрессии с помощью этих новых инструментов. Он возлагает большие надежды и на их применимость для борьбы с ПТСР и синдромом общей тревожности. Более того, он считает, что эти методы способны помочь в лечении патологических зависимостей, шизофрении, травматических повреждений мозга. Однако хирург признаёт: некоторые из заболеваний, с которыми они с Доэрти хотят поработать (например, пограничное расстройство личности), вряд ли легко поддадутся такому лечению в его нынешнем виде. Даже у психиатрического заболевания, для которого FDA официально одобрило применение ГСМ, доля успешных случаев излечения при помощи этого метода по-прежнему составляет около 50 %, что служит ярким напоминанием о тех сложностях, которые ждут ученых на этом пути.