Что ж, Эскандар и Доэрти не питают особых иллюзий. Человеческий мозг остается одной из самых загадочных и сложно устроенных биологических систем, известных нам. Во многих отношениях мы лишь только-только начинаем пытаться понять его. «Я уверен, что с первого раза это не сработает — и, скорее всего, не сработает даже с третьего, — отмечает Эскандар. — Но в конце концов мы все-таки добьемся успеха. Мы не будем прекращать попыток до тех пор, пока не сделаем всё как надо».

Как выпустить на свободу свою внутреннюю музу

Изумляет сама мысль, что ученые, быть может, вот-вот поймут, как восстанавливать и улучшать способность человеческого разума записывать и воспроизводить сведения о пережитых моментах, — и что уже сейчас разрабатываются методы, которые, быть может, когда-нибудь позволят нам вручную менять биологическую «схему подключения» эмоциональных цепочек нашего мозга, когда в них возникнут неполадки.

Но есть еще одно ментальное чудо, которое в каком-то смысле даже более трудноуловимо и фантастично. В последние годы отдельные ученые приступили к весьма амбициозным проектам, намереваясь понять и научиться улучшать самое невыразимое из человеческих качеств — способность мозга (и соответственно нас самих) к творческому самовыражению.

Наша книга подходит к концу, и глава о творческом потенциале представляется подходящей кульминацией. Некоторые утверждают, что именно творческое самовыражение отличает человека от всех других видов. Несомненно, это один из самых примечательных и могущественных талантов, при помощи которых мы проявляем свою человеческую сущность. Прекрасная песня, картина, стихотворение, роман способны творить чудеса, вызывая из глубин нашего естества видения и эмоции, побуждая нас ощущать себя прочно связанными друг с другом, а если произведение искусства по-настоящему великое, то оно каким-то таинственным образом делает так, что мы чувствуем себя более живыми. Кроме того, творческая способность — в числе самых мощных инструментов нашего выживания и эволюции как на индивидуальном уровне, так и на видовом.

Можно сказать, что именно искра творческой способности сделала возможной и эту книгу, и все те научные достижения, о которых в ней рассказывается. Именно креативность позволила Хью Герру, бросив взгляд на свои искусственные ноги, представить себе необычайно длинные протезы, идеально подходящие для того, чтобы залезать на скалы. Именно благодаря креативности Стив Бадилак задумался, не может ли кусок кишки служить удачной заменой сердечного клапана собаки. Именно эта волшебная человеческая способность позволила Майку Мерценичу придумать эксперименты с мартышками и вращающимися дисками для проверки гипотезы о нейропластичности: из какого еще источника он мог бы черпать вдохновение?

Откуда же берется эта невероятная ментальная гибкость? Почему некоторые, судя по всему, обладают более мощным воображением и изобретательским талантом, чем другие? Как работает креативность и как мы могли бы ее усиливать?

Пока на нашем пути мы встречались с персонажами, которые волею обстоятельств принуждены были углубляться в себя и находить в себе новые резервы сил и творческих способностей, чтобы справляться с препятствиями, которые могли бы показаться непреодолимыми. Мы встретились и с персонажами, которые помогали им в этом. Эту последнюю главу мы начнем с истории о человеке, чье несчастье в конце концов стало для него неожиданным источником стойкости, а заодно позволило специалистам узнать много нового о работе человеческого сознания и расширить представления ведущих ученых о возможностях науки.

* * *

Стоя над мелководным краем бассейна, Дерек Амато крикнул своему приятелю, расслаблявшемуся в джакузи, чтобы он кинул ему футбольный мяч. Потом Дерек прыгнул головой вперед, вытянув руки. Он рассчитывал, схватив мяч одной рукой, боком скользнуть сквозь верхние слои воды, которые замедлили бы его движение и смягчили падение. Но, увы, расчет оказался неверен. Концы пальцев Амато мазнули по мячу, а потом его голова врезалась в бетонное дно бассейна с такой сокрушительной силой, что ему показалось — произошел взрыв. Оттолкнувшись руками, он поднялся на поверхность и похлопал себя руками по голове — будучи уверен, что по щекам у него бурными потоками льется кровь из ушей (на самом деле это была вода).

На краю бассейна неудачливый ныряльщик свалился на руки своих друзей — Билла Петерсона и Рика Штурма. Дело было в 2006 г.: 39-летний Амато, основной работой которого было проведение бизнес-тренингов для специалистов по продажам, ненадолго приехал из Колорадо в свой родной городок Сиу-Фоллс (штат Южная Дакота). Пока его два друга (с которыми он когда-то учился в старших классах) везли пострадавшего домой к его матери, толком не зная, что еще они могли бы для него сделать, Дерек периодически терял сознание и время от время заявлял, что он профессиональный бейсболист и ему срочно нужно в Финикс, поскольку он опаздывает к началу весеннего тренировочного сезона. Мать Дерека тут же помчалась с ним в отделение неотложной помощи, где врачи диагностировали у него серьезное сотрясение мозга. Они отправили пациента домой, проинструктировав его мать каждые несколько часов будить больного.

Масштабы последствий этой травмы головы стали полностью ясны лишь несколько недель спустя. Одним ухом Амато стал слышать на 35 % хуже. Плюс головные боли, плюс провалы в памяти. Но уже через четыре дня после инцидента проявилось самое необычайное из этих последствий. Дерек очнулся после долгого, почти непрерывного сна и, словно в тумане, отправился к Штурму. Они сели поболтать в самодельной музыкальной студии Штурма. И тут Дерек заметил клавиатуру дешевенького синтезатора.

Он бездумно встал с кресла и уселся за него. Он никогда раньше не играл на пианино и не испытывал к этому ни малейшей склонности. А теперь его пальцы, казалось, сами находят клавиши, словно ведомые каким-то инстинктом. И, к его огромному изумлению, они побежали по клавиатуре. Правая рука начала с нижних октав, восходя по цепочкам трезвучий, отмечая мелодические интервалы, ловко промахивая арпеджио, приземляясь на высоких нотах, а затем снова начиная снизу и поднимаясь вверх. Левая рука следовала чуть позади, закладывая басовую основу, нащупывая гармонию. Дерек то ускорял, то замедлял игру, ноты задумчиво повисали в воздухе, а потом он обращал их в сочные аккорды — так, словно годами сидел за роялем. Когда Амато наконец поднял голову, он увидел, что в глазах у Штурма стоят слезы.

Амато играл шесть часов подряд. Он вышел из дома своего друга ранним утром — с несокрушимым ощущением чуда. В старших классах он немного подурачился с музыкальными инструментами, даже научился неплохо бренчать на ритм-гитаре. Но ничего такого ему и не снилось. Дерек стал искать объяснение в Сети, вбивая поисковые запросы типа «одаренный + травма головы». Результаты поиска ошеломили его. В частности, он прочел, как Тони Сайкориа, хирург-ортопед, живший на севере, штата Нью-Йорк, пострадал от удара молнии, находясь в телефонной будке (он разговаривал со своей матерью). После этого Сайкориа страстно увлекся классическим фортепиано и сам научился не только играть, но и сочинять музыку. Десятилетнему Орландо Серреллу попали по голове бейсбольным мячом.