– Гладкие метафорические яйца вместо лиц, – констатировал Кашин и потянулся за бутылкой. – Думать надо.

– Восток – дело тонкое, – произнесла Ева фразу, которую слышала от Одинцова в подобных случаях…

…а сам Одинцов не проронил ни слова.

Глава XLIХ

Долгожданный ответ на вопрос «что делать?» сложился к утру.

Ночь Одинцов провёл без сна. После рассказа Чэнь его сознание захлопнулось, словно пасть крокодила, проглотив разом всю информацию последнего времени. Оставалось её переварить, и тут Одинцов надеялся на ударные процедуры последнего месяца, которые должны были здорово подпитать мозг.

Дефорж, понуждая троицу к сотрудничеству, вспоминал Конфуция – мол, учить стоит лишь того, кто получает один угол квадрата и три остальных находит сам. Одинцов старательно искал недостающие углы.

Шарлемань посмеивался над компаньонами:

– По-вашему, я участвую в мировом заговоре. Вынужден вас разочаровать. Все конспирологи совершают одну и ту же ошибку. Мировой заговор невозможен в принципе. Достаточно вспомнить математику и житейскую логику, чтобы в этом убедиться…

Примером стала Big Farma – несколько десятков крупнейших фармацевтических компаний вроде Pfizer, Bayer, Moderna, Roche и так далее.

– «Большую Фарму» принято обвинять в заговоре, – говорил Шарлемань. – Но даже если бы производители лекарств не воевали друг с другом за рынки, для успешного заговора им потребовалась бы целая армия заговорщиков, рассредоточенных по всему миру. Глобальная сеть. Если вы допускаете, что в разных странах синхронно действуют и сохраняют при этом строгую тайну семьсот тысяч человек, то вам срочно надо к психиатру.

– Почему именно семьсот тысяч? – спросил Мунин.

– Аналитики подсчитали. Кстати, русские. Я дам вводные, ваша коллега может проверить расчёты.

Ева проверила, но в поисках вероятных Наполеонов ещё до плена интересовалась подробностями о клиентуре страховой группы INSU, поэтому на прогулке сказала компаньонам:

– Шарлемань или заблуждается, или лукавит. Семьсот тысяч заговорщиков действительно нужны, чтобы заговор был таким, как о нём говорят. Только сам заговор не нужен. Дела делаются в гораздо более узком кругу. Значительная часть мировых активов принадлежит всего двум корпорациям, и «Большая Фарма» не исключение.

По утверждению Евы, основным владельцем фармацевтических гигантов через множество инвесторов давно стал картель корпораций Vanguard и BlackRock, которые перекрёстно участвуют в капиталах друг друга.

– Совокупный доход у них – порядка девяти триллионов долларов, – говорила Ева. – Чтобы вы поняли, это в пять раз больше, чем годовой бюджет России. Эксперты считают, что через несколько лет у них будет активов на двадцать триллионов.

Одинцов молчал и слушал, а Мунин заявил:

– Нам важны не компании, нам важны бенефициары. Конечные инвесторы, которые получают выгоду. Насчёт «Блэк Рок» я ничего такого не читал, а насчет «Вэнгард» кое-что интересное попадалось.

Историк штудировал Теорию смены элит намного внимательнее, чем казалось компаньонам. В поисках дополнительной информации он перепахал множество сайтов и сохранил прочитанное в бездонной памяти, а сейчас легко добыл оттуда сведения о бенефициарах корпорации Vanguard. Выгоду получали меньше десятка семей на весь мир. Из европейцев – Ротшильды, живущие в нескольких странах, и Орсини, потомки итальянских феодалов XI века. Представители США тоже не вызывали удивления: Рокфеллеры, Вандербильты, Дюпоны, Морганы и Буши.

– В семье Орсини выросли пять римских пап и тридцать четыре кардинала, – добавил Мунин, – а в семье Бушей – два американских президента.

Не зря Шарлемань читал троице старую газетную заметку о дружбе Трампа с арабами. Это был самый простой пример связи политических элит.

– Для того, чтобы ощутимо повлиять на мир, не нужны сотни тысяч заговорщиков, – повторила Ева. – Вспомните Джорджа Сороса. В девяносто втором году он разрушил британскую денежную систему и в течение пары дней заработал полтора миллиарда долларов, потому что лучше государственных чиновников понимал экономические законы и человеческую природу. Сорос не создавал никакого заговора. Он вычислил, что цена фунта стерлингов на бирже слишком высока. Взял в долг фунтов на огромную сумму и продал по высокой цене. Вслед за ним все тоже бросились продавать – и фунт обесценился. Тогда Сорос уже по низкой цене купил столько фунтов, сколько взял, вернул долг и забрал себе разницу между высокой и низкой ценой. Таким, как он, безразлично, правы они или нет. Их интересует лишь то, сколько денег они зарабатывают, когда правы, и сколько теряют, когда ошибаются. Это математика, а не конспирология.

Тут Ева оговорилась, что разовый успех Сороса был для него запредельным, но не шёл ни в какое сравнение с оборотами государства. Британия продолжала жить, хотя гениальный биржевой спекулянт нанёс денежной системе страны очень болезненный удар.

С политиками, которых привёл в пример Шарлемань, все обстояло так же. Они могли впечатлить избирателей, но не шли ни в какое сравнение с фамилиями бенефициаров, названных Муниным. Саудовский принц – вчерашний бедуин, который сегодня пересел с верблюда на «феррари» последней модели. Трамп – сын строительного подрядчика и шоумен, сделавший огромное состояние на операциях с недвижимостью. Это выскочки. А сверхэлиты вроде Рокфеллеров, Вандербильтов и тем более Ротшильдов уходят корнями в историю. Сверхэлитный статус передаётся из поколения в поколение, как и ресурсы.

– Здесь тоже действует простая математика, – говорила Ева. – С точки зрения обывателя миллионер и миллиардер – очень богатые люди, только у второго денег в тысячу раз больше. Никто не задумывается о том, что миллион секунд – это неполных двенадцать дней, а миллиард – это почти тридцать два года. Полторы недели и полжизни взрослого человека – есть разница?.. Небо и земля! Такая же разница в тысячу раз – между миллиардом долларов условного Трампа и триллионом долларов условного Рокфеллера. Ресурсов на три порядка больше.

Мунин поддержал Еву:

– Вообще вся история человечества – это история борьбы за ресурсы. За земли, за деньги… Ну, за нефть ещё в последнее время. У кого больше земель, денег и нефти – тот круче. Но по сути люди всегда воевали за власть, которую дают ресурсы…

Лёжа без сна в своём боксе, Одинцов с усмешкой вспоминал о планах на вечность, которыми недавно делился историк. Но смех смехом, а время – уникальный ресурс. Его невозможно завоевать, им невозможно управлять. Величайший богач – такой же смертный, как последний бедняк. Величайшие императоры всё равно умирают, а империи рушатся. Но если к достаточно скромным ресурсам добавить неограниченное время – появляются интересные возможности.

И ещё Одинцов думал о том, что напрасно Шарлемань ждёт, когда его пленники восстановят развалившуюся команду. Команда не развалилась: она продолжала работать, но в другом режиме. Ева и Мунин по-прежнему выхватывали из общего потока и структурировали необходимую информацию – фрагмент за фрагментом. Только на этом их помощь заканчивалась. Одинцову предстояло самому