Но избежать этой глупой церемонии было невозможно. День Единения — древний праздник. По преданию, в этот день Леклис Великий завершил объединение полукровок. И в диких восточных землях подняла головы гордая Химера — символ нового королевства.

Улицы были полны народу. Ветер шествовал, настороженно озираясь по сторонам, по узкому проходу среди этого бушующего моря жителей столицы. С верхних этажей зданий через улицу тянулись яркие флаги. У городской стражи сегодня вечером будет много работы. Сегодня по случаю праздника еда и выпивка в многочисленных тавернах города — за счет королевской казны.

Крики толпы оглушали. Тяжесть короны давила на виски. Длинный черный плащ с вышитой золотом химерой, свисающий с плеч и полностью скрывавший круп Ветра, был тяжелым, будто наковальня. Без привычных доспехов или хотя бы тонкой и незаметной глазу «гномьей рубашки» я чувствовал себя голым. Несмотря на легкий морозец и мою совсем не зимнюю одежду, я сильно вспотел: эти маги-недоучки все-таки что-то напутали с обогревающим артефактом.

Охраны вокруг меня не было. Это традиция. В День Единения король проезжает по главной улице города совершенно один. Как бы пафосно это ни звучало, но считается, что его охраняет собственный народ. Впрочем, что удивительно, за всю историю в этот день не было ни одного случая покушения на короля.

Неявная охрана, конечно, была. Вот, например, тот орк, на голову возвышающийся над окружающей его толпой, — явно из королевской стражи. Цепкий взгляд смотрит не столько на меня, сколько по сторонам. И он тут такой не один, да и королевские маги сейчас вряд ли сидят дома около теплых каминов.

У меня было чувство, что я участвую в громадном безвкусном спектакле. Впрочем, так оно и было. Покровительственная улыбка, не сползающая с моего лица, приветственные крики толпы — все это игра, обычное лицедейство мое и толпы. Я и раньше не любил официоза и многочисленных сборищ народа, а после коронации стал их просто ненавидеть. А эта ликующая толпа вряд ли испытывает ко мне сколь-нибудь теплые чувства, считая меня чуть меньшим злом, нежели эльфов. Как я и предполагал, слухи о таинственном происшествии в том злосчастном селении с мертвыми и сумасшедшими жителями распространились быстрее лесного пожара. Не без помощи моих врагов они обросли нелепыми домыслами и подробностями. В мою невиновность и невиновность моих воинов уже мало кто верил.

К Падшему!

Страх — это тоже оружие.

Мятеж?

Его я не боюсь.

Свергают не жестоких, а бездарных правителей. Проклинаемый при жизни, тиран часто становиться любим народом после смерти. Сейчас мало кто помнит, но ведь Леклиса Великого называли не иначе как Сыном Падшего. Мой предок был далек от того светлого идеала правителя, коим его изображают сейчас. Добродушные романтические идеалисты не создают империй — это удел властолюбивых и жестоких.

Дикий крик ужаса вывел меня из раздумий. Из чердачного окна небольшого двухэтажного здания выпала кричащая и размахивающая руками фигура в неброской темной одежде. Человек упал на дорогу, из его рук выскользнул короткий гномий арбалет, заряженный «убийцей королей».

— Покушение на короля! — прокричал кто-то наиболее догадливый. Орки усиленно заработали локтями, расталкивая толпу. Обнажив мечи, они взяли меня в кольцо, окончательно разрушая красивый миф о якобы беззащитном короле. Я отстегнул ненавистный плащ и, оставив Ветра на попечение одному из орков, подошел к неудавшемуся убийце. Около него уже хлопотало несколько магов и орков.

— Жив, но без сознания, — ответил один из магов, не дожидаясь вопроса. — Нужно проверить все здания, возможно, он был не один.

— Не стоит, он был один! — Мезамир появился за моей спиной словно из воздуха. Мне следовало догадаться, что недавний полет лежащего передо мной — это его рук дело. Вампир, конечно, спас мне жизнь, но при этом умудрился переполошить весь город. И я уверен, что он сделал это нарочно.

— Проследи, чтобы его в целости доставили в пыточную, — попросил я вампира, кивнув в сторону своего нового пленника.

Торжественное шествие на сегодня было окончено.

* * *

Это место было не самой моей любимой, но довольно нужной частью королевского замка. Такой неуловимый сладковатый запах крови, боли и страха бывает только на бойнях… и в пыточных. Из стен торчали толстые ржавые крюки. Небольшое пространство полутемного помещения наполняли множество средств, придуманных «светлыми расами» для допросов пленных. Один из помощников палача спешно раздул огонь в небольшом очаге и положил в него несколько железных прутьев. Противно заныли старые шрамы, оставленные на моей груди в пыточной эльфов.

Орки, едва не опрокинув бочку с грязной водой, грубо втолкнули в пыточную неудачливого убийцу, успевшего, на свое несчастье, прийти в себя по дороге в замок.

— Где Баллард? — спросил я, окинув взглядом полутемное помещение.

— Я здесь! Добрый день, ваше величество! — Из дальнего темного угла, словно паук из паутины, нехотя выбрался на свет старик Баллард — королевский палач. Трудно было поверить, что этот невысокий, сухонький старичок, с жидкими седыми волосами и желтой, словно древний пергамент, кожей вот уже три десятка лет заведовал пыточной. Он всегда говорил мягким, ласковым голосом, от которого почему-то бросало в дрожь даже опытных воинов.

Баллард очень напоминал мне того сумасшедшего палача-эльфа, кости которого покоились в безымянном овраге. Правда, у Балларда было одно неоспоримое достоинство — он служил мне.

— Для тебя есть работа. Надо разговорить одного упрямца.

— Этого? — Баллард с удовольствием пососал беззубые десны, обошел вокруг пленника, тщательно и внимательно изучая его со всех сторон, словно ювелир-оценщик золотую побрякушку. — Дайте мне полчаса, ваше величество. Через полчаса он расскажет вам все, что знает… и даже то, чего не знает.

Кашлянув, Баллард начал сноровисто готовиться к внезапно свалившейся «работе». Несколько орков помогли ему посадить и пристегнуть ремнями к пыточному стулу сопротивляющегося убийцу.

— Пальчики сюда, пожалуйста. Не слишком туго стянул? Хорошо. Где-то тут был мой инструментик. Начнем, пожалуй, с ноготков на левой руке. Потом можно будет заняться зубами. А впрочем, нет, зубы оставим напоследок, возможно, ты заговоришь быстрее, чем мне кажется. Как там прутья? Раскалились? Не выношу вида крови!

В его руках появились устрашающего вида щипцы. Наемник судорожно сглотнул.

— Жизнь! Обещайте мне жизнь! Я все скажу! — слабо произнес он.

Похоже, готов! Я был на пыточном столе и не осуждаю его. Верность, преданность — это просто слова, когда в тебя входит раскаленное железо.

— Ты не на рынке, чтобы торговаться, — холодно произнес я. — Впрочем… — Делаю паузу, словно задумался. — Твоя жизнь будет зависеть от твоих ответов. Кто тебя нанял?

— Герцог Сигурт. Я был сотником одного из «вольных отрядов», нанятых герцогом. Королевские войска взяли в осаду замок герцога, и на вашу милость нам рассчитывать не приходится. Однажды герцог вызвал меня к себе и предложил взять заказ на вашу голову. Он знал, что я хороший арбалетчик, и помнил о предстоящем празднике.