того же извода и Троицкого списка. В Сухановском списке, так же как в Эттеровом списке, читается «тверскаго Геннадия» (С, л. 411), хотя в списке Ундольского того же извода (У, л. 300 об.), как и в Троицком (Т, л. 369), читается (сразу и о князе и о владыке) «Тверских». В списке У Сухановского извода, как и в Троицком, мы читаем о «добром обилии» в «Гурзынской» (Грузинской) земле (У, л. 313 об.; ср. Т, л. 386); в Сухановском списке и Летописном изводе (С, л. 418 и Л, л. 453 об.) – «в Гурмызской земле». Наконец, некоторые чтения извода XVII в. могут показаться более удачными, чем чтения всех остальных текстов, – например, отмеченное уже К.Н. Сербиной место об «оленьих пупах» (С, л. 417 об.; ср. Т, л. 312, Л, л. 452)[1501].

Однако все эти наблюдения не представляются нам достаточными для того, чтобы говорить о наличии у составителя извода XVII в. других текстов «Хожения» кроме Троицкого извода. Ни одно из приведенных чтений в списке XVII в. не свидетельствует о влиянии на Сухановский извод протографа «Хожения» или Летописного извода, – все они могли быть делом рук переписчиков, следствием их догадливости, способности исправить текст по смыслу или, наоборот, результатом описок: недаром в ряде приведенных нами примеров чтения двух списков извода XVII в. (С и У) оказываются различными; в целом же извод XVII в. настолько близок к Троицкому (даже в явных описках), что его необходимо выводить именно из Троицкого извода.

Сухановский извод дошел до нас внутри хронографической компиляции, состав которой был разобран А.Н. Насоновым и Б.М. Клоссом. В основе этой компиляции (состоящей из хронографической и летописной части) лежит Хронограф редакции 1617 г. и Троицкая редакция Никоновской летописи 30‑х годов XVII в.; в качестве дополнительных источников привлечены Степенная книга, Казанская история и др. В списке С изложение доведено до 7129 (1621) г. (о строительстве в Троицком монастыре). Список У отличается от С прежде всего тем, что первую часть его занимает фрагмент Софийской I летописи младшего извода; совпадение с С начинается с 6811 (1306) г. и кончается известием 7090 (1582) г. о смерти царевича Ивана Ивановича. Цепь троицких записей в обоих списках компиляции дает основание предполагать, что она происходит из Троице-Сергиева монастыря; составлялась она не ранее 1623 г., скорее всего в 30–40‑х годах XVII в.[1502] «Хожение» помещено здесь не под 1475, а под 1461 г., что лишний раз свидетельствует о независимости Сухановского извода от Летописного.

Текст «Хожения за три моря» подготовлен для настоящего издания М.Д. Каган-Тарковской. Летописный извод публикуется по Эттерову списку Львовской летописи (обозначено в Разночтениях – Л) с разночтениями по Архивскому (в Разночтениях – А) и Воскресенскому (В) спискам Софийской II летописи. В отличие от издания 1958 г. текст «Хожения» в «Сказаниях» И.П. Сахарова 1849 г. не привлекается в разночтениях к данному изводу, так как недостаточно ясно устанавливается то, что именно взято в издании Сахаровым из его рукописи, а что – из других источников. Троицкий (Ермолинский) извод публикуется по Троицкому списку (Т) с разночтениями по Музейному списку (М). Сухановский извод издается по Сухановскому списку (С) с разночтениями по списку Ундольского (У).

Схема происхождения списков «Хожения за три моря Афанасия Никитина». Литеры на схеме обозначают наименования списков: А – Архивский список Софийской II летописи; В – Воскресенский список Софийской II летописи; Л – Эттеров список Львовской летописи; М – список ГБЛ, ф. 178, № 3271; Т – Троицкий (Ермолинский) список; С – Сухановский список; У – список Ундольского

Разночтения между списками, входящими в состав Летописного, Троицкого и Сухаповского изводов, обозначаются в тексте и текстологических примечаниях буквами, комментарии обозначаются (в Летописном и Троицком изводах и в переводе) цифровыми ссылками. Выражения иноязычного происхождения, записанные в «Хожении» русскими буквами, разделены на слова в соответствии с их написанием на восточных языках, но их орфография (как и орфография русских слов) соответствует рукописным оригиналам.

Перевод (древнерусский текст переведен Л.С. Семеновым, восточные тексты – А.Д. Желтяковым) сделан по Летописному изводу с учетом тех чтений Троицкого извода, которые могут быть возведены к общему протографу. Комментарии составлены Л.С. Семеновым при участии А.Д. Желтякова (восточные тексты) и Я.С. Лурье (древнерусские реалии); комментируется текст Летописного и Троицкого изводов; в тех случаях, когда какие-либо фрагменты отсутствуют в том или ином из этих изводов, цифровые ссылки на соответствующий комментарий даются только в одном изводе. К Комментариям примыкает «Таблица композиции “Хожения за три моря”» (Я.С. Лурье).

Я.С. Лурье

Таблица композиции «Хожения за три моря»

Вопрос о составе и композиции «Хожения за три моря» Афанасия Никитина был наиболее подробно разобран в работе Н.С. Трубецкого <…> (см. выше, статья «Русский “чужеземец” в Индии XV в.», первый раздел).

Исходя, очевидно, из представления, что сочинение Никитина в дошедшей до нас редакции создано после окончания путешествия и лишь стилизовано под «путевые заметки», Н.С. Трубецкой усмотрел во всем его построении «поразительную симметрию и стройность… композиционной схемы» (Труб., с. 439–446): нарастание «статичности» до середины изложения и спад ее к концу. Он предложил даже (на основе текста «Хожения за три моря», помещенного в ПСРЛ, т. VI. СПб., 1853, с. 330–345) особую схему (используя, однако, в принципе лишь отрывки «спокойного изложения», а не «религиозно-лирические отступления»), которая может быть изображена в виде следующей таблицы.

Анализ этой схемы обнаруживает ее крайнюю неточность. Прежде всего едва ли можно утверждать, что «Хожение за три моря» «вставлено в рамку двух молитв» (Труб., с. 446), ибо первая молитва («За молитву святыхъ отець… помилуй мя, раба своего грешнаго Афанасья Микитина сына» – Т, л. 369) читается только в Троицком (Ермолинском) изводе, и принадлежность ее оригиналу вызывает сомнения. Отрезок 1 по схеме Н.С. Трубецкого (по нашему делению – фрагмент II) включает в себя лирические элементы: «И мы пошли есмя в Дербентъ, заплакавши… – Л, л. 443; «И мы, заплакавъ, да разошляся кои куды…, а тот пошел, куды его очи понесли…» – Т, л. 371.

Между отрезками 1 и 2 Н.С. Трубецкой совсем пропускает и никак не характеризует фрагмент (III), посвященный описанию Гурмыза (Л, л. 442–443 об.; Г, л. 369–371 об.).

«Развитое религиозно-лирическое отступление» между отрезками 2 и 3 (ср. Труб., с. 445 и 456, прим. 8—А) включает вполне деловые рассуждения о «товарах» на «нашу» и «бесерменскую землю» (V, Л, л. 445 об.; Т, л. 374).

Совершенно условно из композиционной схемы статических описаний и динамических повествований между отрезками 3–4 исключен рассказ («динамический») о разговоре Никитина с «индѣянами» в Бидаре (только потому, что речь идет о религии) (VII, Г, л. 377).

«Религиозно-лирическое отступление» между отрезками 5 и 6 (XI, Л, л. 452–452 об.; Т, л.