— Я подумаю над вашими словами, — сказал он.

— Конечно, — улыбнулся Стэннард, — наши главные приоритеты —это права человека. И когда они нарушаются в Минске, мы не можем молчать. Вашигазеты должны занимать более твердую позицию в отстаивании демократическихпринципов. Это универсальные принципы свободы.

«Сукин сын, — в который раз подумал Александр Юрьевич, —готов говорить о чем угодно, готов платить любые деньги, лишь бы мы писалипобольше гадостей про режим в соседнем государстве. Он думает, что мы все такиедураки. Им просто не нужно это объединение, поэтому они и стараются изо всехсил. Лучше заплатить сто миллионов долларов газетам и телевидению в Москве,заставив нас отказаться от этого союза, чем тратить миллиарды долларов наподдержание обороноспособности соседних с Белоруссией государств. Он думает,что нас всех можно просто так купить».

И несмотря на то, что он понимал все мотивы щедрых посуловСтэннарда, он все-таки сказал:

— Благодарю вас за ваши предложения, мистер Стэннард. Мы идальше будем защищать принципы демократии и свободы.

Он знал, что это неправда. Но и Стэннард знал, что он знает.В свою очередь, Александр Юрьевич знал, что Стэннард знает о его знании.Получался замкнутый круг, в котором партнеры были довольны друг другом и нестроили никаких иллюзий.

— Вы должны занимать более наступательную позицию, — сказалСтэннард, — нельзя прощать мистеру Лукашенко нарушений прав человека.

«Ублюдок, — подумал Александр Юрьевич, — нагло ибесцеремонно советует мне, что делать».

Он уже открыл рот, собираясь выругать своего собеседника, нотолько, вздохнув, сказал:

— Мы стараемся быть объективными в силу своих способностей.

В конце концов гранты фонда Кейера — это почти два миллионадолларов, резонно рассудил он. С Белоруссией ничего не случится, если еепрезидента немного покритикуют, а зато его газеты получат эти деньги.

— Мы обязательно учтем ваше мнение, — снова сказал он,ненавидя себя в этот момент.

И быстро отошел от Стэннарда, направляясь к Жене,по-прежнему весело разговаривающей с молодым человеком. Александр Юрьевич,сделав неприятную мину, подошел к ним.

— Познакомьтесь, — как ни в чем не бывало сказала Женя. — МистерВитторио Занетти. Он приглашает меня, Капустина, Косенко и Якова Абрамовичасовершить поездку во Францию и Италию за счет их журнала. Они оплачивают нампереезд в обе стороны первым классом и обязуются разработать программу нашегопребывания там.

Молодой человек весело улыбнулся.

— Обязательно, — постаравшись улыбнуться в ответ, сказалАлександр Юрьевич, взяв Женю за руку и отводя от смазливого иностранца. Потомнегромко процедил: — Дура.

Она не обиделась. Она давно уже не обижалась на подобные еговысказывания. Просто высвободила руку и без обиды сказала:

— Я все понимаю и без твоих оскорблений. Но Косенко иКапустин могли бы слетать в Европу. Они ведь все равно ничего не решают.Косенко упрямый, как черт, его трудно купить обычной поездкой в Мадрид илиПариж. И он упрямо будет стоять на своих позициях, доказывая, что объединениеРоссии и Белоруссии выгодно обоим государствам. Здесь у них дохлый номер, ониего все равно не купят. А Капустину будет полезно немного посмотреть назарубежный стиль работы. Они ведь работают гораздо лучше, чем все наши каналытелевидения вместе взятые. Что касается Якова Абрамовича, то он и без того незахочет поехать куда-нибудь, у него слишком много работы. Остаюсь только я… —закончила она многоточием, и Александр Юрьевич догадался, что именно онуслышит. — А я никуда не уеду без твоего согласия, — закончила она.

Он снова взял ее за руку.

— Извини, кажется, я погорячился.

Она невесело усмехнулась. Но на этот раз не сталавыдергивать руку.

— В последнее время ты горячишься чаще обычного.

— Да, нервы, — кивнул Александр Юрьевич, наблюдая заТархановым. Тот о чем-то говорил со Стэннардом, поглядывая в их сторону.

Сукин сын, в который раз с ненавистью подумал АлександрЮрьевич, подходя ближе.

Заметив его, Стэннард сделал широкий приглашающий жест.

— Мы говорили с мистером Тархановым о возможности болееширокого участия ваших каналов и газет в наших программах, — поясниламериканец. — Мы готовы каждый год принимать несколько ваших журналистов вАмерике. Изучение американского опыта работы журналистики. Мне кажется, этобудет весьма полезно для всех нас и поможет нам легче понимать друг друга.

Тарханов широко улыбнулся, и Александр Юрьевич, ужечувствуя, что не может сдержаться, вдруг сказал:

— Некоторые из нас уже неплохо переняли кое-какой американскийопыт.

— Что вы хотите сказать? — не понял Стэннард.

— У нас даже практикуется физическое устранение конкурентов,— довольно громко сказал Александр Юрьевич, глядя прямо в глаза Тарханову. —Например, нанимаются бандиты, чтобы убрать неугодного руководителя канала. Илисвоего конкурента.

Американец заулыбался. Тарханов ощутимо вздрогнул и отвелглаза. Он знал. Теперь не было никаких сомнений. Он знал все. Это был он.Александр Юрьевич сжал кулаки. Американец хлопнул его по плечу.

— Но это не американский опыт работы, это скорееитальянский. «Коза ностра». Мы так давно не работаем.

Тарханов побледнел, но вымученно улыбался. АлександрЮрьевич, чувствуя, что звереет, нервно добавил:

— Наши руководители каналов не придерживаются никакихморальных норм. Они нанимают профессиональных убийц, чтобы устроить свои дела.

При этих словах Тарханов не выдержал. Он изменился в лице и,пробормотав какие-то извинения, быстро отошел от них, направляясь к выходу изабыв даже о блондинке, пришедшей с ним на прием. Стэннард, перестав смеяться,удивленно посмотрел ему вслед.

— Что с ним случилось? — спросил американец.

— Наверно, голова разболелась, — ответил довольный этойсценой Александр Юрьевич и достал мобильный телефон.

К Стэннарду уже спешил министр культуры. Александр Юрьевичпозвонил своему начальнику службы безопасности.

— Константин Гаврилович, — тихо сказал он, — вы были правы.Я только что в этом убедился. Обо всех его разговорах докладывайте мне. Ядумаю, в ближайшие несколько минут он кому-нибудь позвонит.

— Вы ему все сказали? — тревожно спросил КонстантинГаврилович. — Вы рассказали ему обо всем?

— Нет. Но он все понял. Слушайте его разговоры, он навернякасейчас будет кому-нибудь звонить.