когда работал во дворе. Старик смотрел на меня пронзительно чёрными глазами, которые отчётливо выделялись на фоне белков в темноте, разогнанной моим фонариком.

— Чего орёшь? — повторил он. — Поспать не даёшь.

Я огляделся по сторонам. Вокруг не было ничего, вообще ничего, что могло бы служить хоть каким-нибудь жилищем. Откуда взялся этот старик?

— А где ты здесь спишь, отец? — как можно почтительнее спросил я.

— Дак в дому своём, где ещё? А ты кричишь, ногами топаешь. Заблудился, штоль?

— Ага, заблудился, — ответил я.

Старик посмотрел на меня внимательно.

— Стой-ка. А ты не Витин ли дружок? Он говорил, что за ним притить должны.

— Витин, — удивился я. — А ты откуда Витю знаешь?

— Да как же мне его не знать, когда он, почитай, неделю у меня жил, тебя дожидаючись. Сегодня вот сказал, что ты приехал и ушёл…

Я обрадовался. Во-первых, тому, что одна загадка — где жил Витя — разрешилась. Действительно — чего ему в тракторе сидеть, если где-то рядом есть хороший дом. А во-вторых, тому, что раз старик местный, то, значит, поможет мне найти «Ниву».

— Отец, я Гена, а тебя как звать?

— А зови Седым Бесом, все так зовут.

Как-то неудобно было старика называть бесом, я решил ограничиться Седым.

— Седой, как мне к машине пройти? Она где-то рядом должна быть.

— К машине? Это к ентому драндулету, который рядом со сломанным трахтором пристроился?

— Да, туда.

— Так это, дорогой, не тут. Это там, — старик махнул рукой куда-то в сторону.

— Там? — я посмотрел в сторону, указанную Седым Бесом. — Спасибо, отец, пойду я.

— Ну это смотри сам, Гена. Иди, коли хочешь. Только далековато тут.

— Как далековато? — удивился я. — Должно быть где-то рядом.

— Ну кому как, дорогой… Кому, может и рядом. Только тебе далече будет… но к утру, наверное, дойдёшь… коли не заблудишься.

— Да почему к утру-то? — спросил я. — Мы и шли с Витей всего полчаса.

— Аааа, — протянул Седой Бес. — Так то с Витей. С Витей оно быстрее.

«Хрень какая-то, — подумал я. — Может старик сумасшедший?»

— Отец, а ты где живёшь-то, — спросил я ещё раз. — Домов-то я тут не вижу.

— Так я в норе живу, Гена. Всю жизню в норе.

— В землянке, что ли? — удивился я.

— В ей, да, — закивал Седой Бес. — В землянке, пожалуй. Пойдём, покажу.

Он повернулся и, далеко отставляя палку, пошёл прочь от меня. Я с некоторой опаской следовал за ним. Старик был странный, подозрительный какой-то старик… Бес его знает, что у этого Беса на уме.

Узкий и невысокий тоннель, по которому пришлось идти пригнувшись, я заметил только когда, когда рост старика внезапно стал уменьшаться. В темноте я не сразу понял, что он уходит под землю, сначала мне показалось, что Бес просто приседает для чего-то.

— А зачем тебя занесло-то в эту нору? — спросил я. — На поверхности же удобнее.

Седой Бес остановился и повернулся ко мне.

— А это не скажи… — протянул он. — Нора, это нора. Тут не жарко, не холодно. Сам-то не хочешь в такой пожить? — он прищурился.

По тоннелю мы прошли метров двадцать пять, затем повернули и шли ещё с минуту до нового поворота, за которым я увидел впереди освещённое помещение. Войдя в него, старик поставил свою палку в угол и указал мне рукой на лавку у стены за грубо сколоченным из неокрашенного дерева столом.

— Сейчас я тебе чайку заварю, — сказал дед, и достал откуда-то две кривобокие глиняные чашки. — У меня на травках, ароматный, крепкий…

— Откуда же травку-то берёшь, Седой? — спросил я.

— Да откуда же… запасы у меня столетние, — сказал старик. — Ещё и дед мой запасал, и отец мой запасал, таперича вот и я запасаю, так что и внукам моим останется.

— А внуки-то где?

— А внуков-то тебе лучше не видать, добрый человек, — сказал Бес. — Испужаисся, пожалуй — страшные у меня внуки-то.

И он засмеялся тонким, икающим смехом, наклонив голову вперёд и исподлобья поглядывая на меня.

— Давно здесь поселились? — спросил я, пока старик разливал чай по чашкам.

— Да уж так давно, что и не помнит нихто, — ответил он. — Ишшо до христианьев.

— До христиан? — огляделся я по сторонам. — Это такие древние катакомбы?

— Ага, Гена, катакомбы. Древниееее… — протянул Бес. — Тут помещеньев — цельный полк поселить можно. Хто тута только не живёт. Когда-нить и ты поселишься…

— А хозяин-то кто? — спросил я.

— Известно хто. Хто и везде — бох, стало быть, хозяин-то.

Он придвинул ко мне чашку и пригубил из своей.

— Ох, хорош чаёк, — засопел старик.

От чая раздавался крепкий травяной аромат. Он обволакивал сознание и словно гипнотизировал. Я жадно схватил чашку и сделал несколько больших глотков.

— Ты пей, Гена, пей чаёк-то, — донеслось откуда-то изнутри меня, перед глазами всё поплыло, и я куда-то провалился.

— Эй, Гена, не спи, — услышал я уже снаружи и открыл глаза.

Седого Беса рядом не было, а за столом сидели Иваныч, Витя, мама и Зойка. Иваныч был ко мне ближе всех, и это он тормошил меня за плечо, приговаривая:

— Просыпайся, Ген, просыпайся. Разговор есть.

Я встряхнул головой и огляделся. Ничего вокруг не изменилось, передо мной стояла чашка с дымящимся чаем, и только Седой Бес пропал.

— А где старик? — спросил я.

— Он за лопатой пошёл, — ответил Витя. — Ты-то заблудился… а я ведь говорил тебе — иди строго по следу.

— Ничего не понимаю, — ответил я. — А вы все откуда?

Я посмотрел на маму, и меня осенило.

— Вы все умерли? Я где?

— Ты у нас в гостях, Гена, — сказала мама. — Не бойся ничего. Мы немного поговорим с тобой и пойдёшь домой.

«Я сплю?» — подумал я. Но для сна происходящее было слишком отчётливым.

— Вам нужно перестать блуждать впотьмах, Гена, — сказал Иваныч. — О вас заботятся, на этот раз план хорош…

— Какой план? — спросил я.

— План вашего возрождения.

— В каком смысле?

—