Анжелина сделала себе зарубочку на память.

– А третье?

– Ей надо будет провести сутки наедине с морем. Есть островок рядом с Вирмой, туда отвозят ребят по одному, и оставляют на рассвете. На следующий день забирают.

– Это… опасно?

Бран пожал плечами.

– Ты смотришь в море, море смотрит в тебя. Кто знает, что оно увидит? Всяко бывало…

Анжелина поежилась. Но…

– Тира обязательно выдержит.

– Я тоже так думаю. Она умная и сильная девочка.

Анжелина поежилась.

Ревность? Нет, не может быть. Или…

Все равно – ревность. Даже если все понимаешь, даже если Бран Гардрен не нужен Тире, даже если Тира ему не нужна… царапает. И плевать ревности на то, что у тебя и прав-то нет на Брана.

Нет, не было и не будет. Никогда. Никаких.

– Бран, а кто покровительствует вам? Какой бог?

– Холош, – спокойно отозвался Бран.

Анжелина открыла рот.

Это все равно, что признаться, мол, я Мальдонае служу. А Бран так спокоен…

– Но Холош – это зло? Разве нет?

– Не совсем так, ваше высочество. Дня не бывает без ночи, света без тени, а добра без зла.

– Вот с последним я не согласна.

Бран пожал плечами.

– Вы едете по дороге. На вас напал волк и вы его убили. Это добро?

– Да.

– А у него остались волчица и волчата. И кто-то из малышей сдохнет без пищи. Разве это добро?

– Так мне надо было дать отгрызть себе ногу?

– Нет. Просто это жизнь. Заяц хочет жить, волк хочет есть, и кто-то из них поплатится жизнью. Добро это или зло?

– Н-не знаю.

– Это жизнь, вот и все. Холош – ее темная сторона. И раз уж я родился калекой…

– У нас жрицы Мальдонаи наводят порчу, прелюбодействуют, пакостят…

– А у нас иначе. Холош требует от нас высокую плату – отказ от чего-то важного.

– И от чего отказались вы?

Бран помолчал пару минут. А потом решился.

– От моря.

– От моря?

– В нем вся наша жизнь. Отказываются от чего-то важного, Анжелина, – Бран даже не заметил, что назвал принцессу по имени, да и Анжелина пропустила это мимо ушей. – Воинское дело? Мне оно недоступно и так. Любовь? Но кто полюбит калеку? Семья? Без любви это цепи, а не крылья. Власть? То единственное, что было мне нужно – это власть. И я отдал нечто иное. Море.

– Но мы же…

– Мы плыли рядом с островом, но я не плыл сам. В лодке, только в лодке, даже не на корабле. Вода, стихия моей свободы. В воде я не чувствую себя калекой, в воде мне легче, я могу забыть о своих увечьях. Я отказался от этого, хотя когда-то хорошо плавал. Я отдал море своему покровителю.

Анжелина вздохнула.

– Бран, мне так жаль…

– Не стоит. Я по-своему счастлив. А отказ… не бывает идеала, ваше высочество. Всегда приходится что-то терять, чем-то жертвовать ради большего. Это жизнь. Та ее сторона, о которой умалчивают ваши жрецы, но которую не скрывает от нас Холош. Хочешь? Ты получишь просимое, но за все придется платить. За все. И если ты предложил слишком мало – Холош возьмет остальное сам, так что не скупись.

Они дошли до берега, и море плескалось совсем рядом.

Шептало, ворковало, шелестело на тысячи голосов…

Бран медленно опустился на колено, а потом распрямился и протянул Анжелине камень на ладони.

– Возьмите, ваше высочество.

– Что это?

– Это слеза Ньера. Смотрите…

Камень был серо-голубого цвета, и с дыркой посередине.

– Красиво.

– У нас считается, что такой камень приносит счастье. Бог моря, Ньер, будет к вам благосклонен. Вы спасетесь в шторм и выплывете на самой утлой лодочке. Вас не тронут хищные рыбы и стороной обойдут шторма. Его надо носить с собой, вот и все.

Анжелина сжала камешек в руке. Здесь и сейчас он был ей дороже бриллианта тех же размеров.

– Спасибо, Бран.

И, повинуясь порыву, двинулась вперед.

Шутки Флейны? Или Холоша?

Вирманские боги ничем не брезгуют в своей жажде развлечений. Анжелина потянулась вперед, налетел порыв ветра, Бран пошатнулся, и вместо того, чтобы коснуться поцелуем его щеки, Анжелина вдруг, неожиданно для себя, прижалась губами к губам Брана.

И – не стала отстраняться.

Теплая рука легла ей на затылок, запуталась в волосах, и губы у Брана были прохладными и твердыми…

Секунда, две… а потом Бран отпустил принцессу – и склонился прямо на песок.

– Простите меня.

Кто знает, что бы сказала Анжелина. Стала ругаться?

Возмущаться?

Она и сама не знала, но сказать ничего не пришлось, потому что из темноты донесся дикий крик. И столько в нем было ужаса, столько отчаяния… так не кричат, если тебе паук на голову упал.

Так кричат, когда что-то угрожает жизни…

Бран взлетел с гальки так, словно у него крылья выросли. И схватив Анжелину за руку, потянул за собой.

Не пытаясь сбежать от опасности. Наоборот, Бран шел туда, где кричали. Страшна неизвестная опасность, но когда ты встречаешься с ней лицом к лицу,, когда ты смотришь ей в глаза, когда поднимаешь оружие – и куда девается страх?

Казалось бы, к чему тащить с собой принцессу? А как? Не оставлять же ее одну в ночи. Да и в себе Бран был уверен полностью, а вот в других уже нет. За себя он не боялся, а защитить ее высочество…

От себя он защитить девушку не мог. Но от любого другого – запросто. Не так уж он искалечен и безобиден, как кажется некоторым. Тут больше игры, чем настоящей беспомощности. Полезно, когда тебя недооценивают.

Но когда они добежали до укромного уголка пляжа, было уже поздно. Ах, хромота, из-за которой Бран не мог передвигаться так быстро, как надо бы.

Нежно-розовым сломанным облаком на траве раскинулась Алия Рейнст. Змеилась по камням толстая золотистая коса, голова девушки беспомощно откинулась назад…

Бран опустился рядом с ней на колени.

– Шея сломана.

Анжелина поднесла руку к губам.

– Но как? Кто? Альдонай милосердный…

Бран вздохнул.

Рядом с телом девушки застыли двое. Бран поглядел на парочку, узнал Хорса Келлога и кивнул ему.

– Давай, зови сюда людей. У нас серьезные проблемы.

Хорс в этом даже не сомневался.