На мгновение я прирос к земле. Сердце бешено затрепыхалось где-то в горле. Потом я застегнул последнюю пуговицу, нашел Шона среди согнувшихся над землей работников и быстро зашагал к нему. Голова у меня кружилась, точно я шел по воздуху в двух футах от земли. Археологи бросали на меня косые взгляды, в которых было больше усталости, чем недовольства.

Шон копал совком землю вокруг кучки камней. Он был в черной шляпе и наушниках и покачивал головой в такт беззвучной музыке.

— Шон! — позвал я.

Он меня не слышал, но когда я приблизился, на него упала моя тень, и Шон поднял голову. Сунув руку в карман, он выключил звук и снял наушники.

— Шон, мне надо с тобой поговорить.

Марк оглянулся на нас, раздраженно дернул головой и снова с яростью впился в насыпь.

Я отвел Шона к своему автомобилю. Он уселся на капот «лендровера» и достал из куртки завернутый в бумагу пончик.

— А что случилось? — дружелюбно спросил он.

— Помнишь, в тот день, когда нашли тело Кэти, мы вызвали на допрос Марка? — Мой вопрос прозвучал спокойно и небрежно, словно речь шла о каком-то пустяке. Если ты детектив, это входит в твою плоть и кровь: что бы ни стряслось, будь ты хоть до мозга костей измучен или потрясен, твой голос звучит сдержанно и ровно, а речь течет плавно. — После того как мы привезли его обратно, ты жаловался, что у тебя пропал совок.

— Ну да, — закивал он. — Ничего, что я ем? Просто умираю с голоду. Но Марк сотрет меня в порошок, если я перекушу на работе.

— Все в порядке, — заверил я. — Ты нашел свой совок?

Шон покачал головой:

— Не-а. Пришлось купить новый. Сволочи!..

— Ладно, а теперь попытайся вспомнить, — продолжил я. — Когда ты видел его в последний раз?

— В хранилище, — ответил он не раздумывая. — Когда нашел ту монету. А вы что, хотите арестовать того, кто его стырил?

— Не совсем. Что там насчет монеты?

— Ну, это я ее отыскал… Было много шума — ведь она оказалась очень старая, а мы за весь сезон откопали только десять монет. Я принес показать ее доктору Ханту в хранилище — само собой, на совке, старые монеты нельзя трогать, а то жир с пальцев может их повредить и все такое, — ну и он тоже разволновался, начал копаться в справочниках, чтобы ее определить, а потом стукнуло полшестого, мы пошли по домам, и я забыл свой совок на столе в хранилище. Когда я явился туда утром, он уже исчез.

— И это произошло в четверг, — пробормотал я, чувствуя, как сильно забилось сердце. — В тот день, когда мы пришли поговорить с Марком.

Надеяться было в общем-то не на что, но в голове у меня звенело, я чувствовал себя одураченным и уставшим, хотелось отправиться домой и завалиться спать.

Шон покачал головой, облизывая пудру с грязных пальцев.

— Нет, раньше, — возразил он. — Просто я про него не сразу вспомнил, он был мне не особо нужен — мы тогда долбили мотыгами эту чертову дренажную канаву, — и потом я подумал, что кто-то у меня одолжил его и забыл отдать. А в тот день, когда вы приехали за Марком, он мне как раз понадобился, но все твердили: «Нет, это не я, я его не брал», — и все такое.

— А что, его можно как-то отличить?

— Конечно. У него мои инициалы на рукоятке. — Шон отхватил большой кусок пончика. — Я еще давно выжег на ней буквы, — продолжил он, — когда лил дождь, и нам нечего было делать. У меня есть швейцарский нож, я накалил над зажигалкой штопор и…

— Тогда ты говорил, что его взял Мэйкер. Почему?

Шон пожал плечами:

— Не знаю, он способен на такие штучки. Какой смысл красть совок, если на нем мои инициалы? Вот я и решил, что он взял его, чтобы позлить меня.

— И ты по-прежнему думаешь на него?

— Нет. До меня лишь позднее дошло — доктор Хант запер дверь, а у Мэйкера не было ключей… — Он вдруг замолчал. — Стойте, это что, орудие убийства? Вот черт!

— Нет. Ты не помнишь, в какой день ты нашел монету?

Шон был разочарован, но постарался вспомнить, глядя в небо и болтая ногами.

— Труп обнаружили в среду, верно? — Покончив с пончиком, он свернул бумажку в шарик, подбросил в воздух и шлепком ладони запустил в траву. — За день до этого мы копали ту чертову канаву — значит, не во вторник. Днем раньше. В понедельник.

Я и сейчас иногда вспоминаю разговор с Шоном. Вспоминаю с приятным чувством, хотя в нем неизбежно присутствует оттенок горечи. Вероятно, пока рано судить, но мне кажется, это был пик моей карьеры. В операции «Весталка» мало эпизодов, которыми я могу гордиться, но в то утро — несмотря на все, что случилось до или после, — я действовал безошибочно и точно.

— Ты уверен? — уточнил я.

— Да. Доктор Хант может подтвердить — он записал ее в журнал. А что, я, типа, свидетель? Буду выступать в суде?

— Вполне возможно, — подтвердил я. Усталость исчезла, мозг работал четко и ясно, взвешивая все варианты. — Я сообщу.

— Красота, — ухмыльнулся Шон. Похоже, это вознаградило его за неудачу с орудием убийства. — И мне дадут защиту свидетеля?

— Нет, но у меня к тебе просьба. Ты должен вернуться к остальным и рассказать, что я спрашивал тебя о незнакомце, которого ты видел за несколько дней до убийства. Просил описать его подробнее. Сделаешь?

Пока у меня не было никаких фактов и улик, я не хотел спугнуть дичь.

— Еще бы, — энергично закивал Шон. — Все шито-крыто. Молчок.

— Спасибо, — поблагодарил я. — Потом я тебя позову.

Он спрыгнул с капота и зашагал к остальным, почесывая затылок под черной шляпой. Рот у него был измазан сладкой пудрой.

Я проверил информацию у Ханта, который просмотрел журнал находок и подтвердил слова Шона: монету нашли в понедельник, за несколько часов до смерти Кэти.

— Вещь замечательная, — сообщил мне Хант. — Просто замечательная. Мы потратили много времени, чтобы ее идентифицировать. У нас нет специалиста по монетам, сам я медиевист.

— У кого еще есть ключ от хранилища? — спросил я.

— Пенни эпохи Эдуарда Шестого, год примерно тысяча пятьсот пятидесятый, — пробормотал Хант. — От хранилища? Я правильно понял?

— Да, от хранилища. Мне сказали, что его запирают на ночь. Это правда?

— Да-да, всегда запираем. Там в основном глиняные черепки, но кто знает…

— И у кого ключ?

— Ну у меня, конечно. — Он снял очки и подслеповато заморгал, протирая их краем джемпера. — Еще у Марка и Дэмиена — чтобы проводить экскурсии. Людям нравится смотреть находки, правда?

— Да. Очень нравится.

Я вернулся к машине и позвонил Сэму. «Лендровер» стоял под большим каштаном, и вся крыша была усыпана его плодами. Дожидаясь, пока Сэм возьмет трубку, я вылущил один шипастый «ежик» и стал подбрасывать орешек в воздух: обычный звонок, может, назначаю кому-нибудь свидание или звоню домой, ничего серьезного.