Острие оружия Хрута показалось с внутренней стороны щита. Топор застрял. Хольми рванул его что есть сил. Олаф не смог удержать баклер раненой рукой и полетел вперед, теряя щит. Сгруппировавшись, он сделал кувырок через голову, чтобы быстрее встать на ноги, и как раз вовремя. Оба топора уже готовы были опуститься на его голову, но своевременно подставленный меч остановил их движение в нескольких ладонях от лица. Оба так и застыли: Вебьерн, стоявший на одном колене, и Хрут над ним, который начал давить на топоры всем своим немаленьким весом. Острия топоров все больше приближались к голове Олафа. Мышцы на руках ныли и, казалось, вот-вот лопнут от напряжения, Вебьерн пыхтел и пускал слюну, но все больше уступал под натиском Хрута.

В голове молодого вождя предательски скользнула мысль о скором конце, поэтому, когда браслет на руке обжег запястье, Олаф этого не заметил. Просто в какой-то момент он почувствовал приятное тепло, разливающееся по жилам, и руки сами налились мощью. Этого хватило, чтобы собрать все силы, встать с колена и оттолкнуть мечом оружие противника с такой силой, что Хрут, недоуменно смотря на северянина, замахал руками, пытаясь сохранить равновесие. Противник попятился назад, и в этот миг Олаф с размаху наотмашь рубанул врага по незащищенному горлу. Мгновение прилива сил ушло, и теперь руки предательски дрогнули. Удар не получился идеальным, и меч застрял в основании шеи Хрута, раздробив ключицу. Оружие выскользнуло из рук берсерка, и он отшатнулся назад. Сын Торда уставился на Вебьерна непонимающим взором, потом перевел взгляд на меч, торчащий из его тела, и покачнулся.

– Не-эт!!! – послышался громкий и протяжный крик.

Олаф уже плохо соображал, и поэтому выкрик показался глухим и далеким. В глазах помутнело, но он точно знал, что нужно закончить дело здесь и сейчас. Он подскочил к противнику и, выдернув меч из раны, нанес удар еще раз, а потом еще. Кровь залила лицо, рукоять меча норовила выскользнуть, но Олаф добился своего. Мерзко хрустнули позвонки, и тело Хрута упало на землю уже без головы. Из последних сил, шатаясь, сын Лодмунда подошел и взял свой трофей. Он поднял глаза на Торда, который, бледный и дрожащий, стоял, закрыв лицо руками, не в силах смотреть на гибель единственного сына.

– Это, кажется, твое.

Голова полетела в направлении ярла и с глухим ударом упала ему под ноги. Это привело его в чувство, и вместо бледности его лицо налилось кровью.

– Ты заплатишь за это, щенок! Я вырежу весь твой ублюдочный род Лодмундов и Вебьернов! – Ярл Торд слал проклятия, пока ему, по приказу конунга, не помогли покинуть залитую кровью площадку. Затем унесли и тело его сына. Вагни пожал руку победителю.

– Боги решили, кто прав, а кто виноват. Надеюсь, кровь врага смыла остатки твоей мести, и теперь ты можешь зваться ярлом, – сказал он уставшему сыну Лодмунда. – Поприветствуйте ярла Олафа Вебьерна – вождя двух кланов и правителя двух островов!

Воины кланов кричали боевой клич и слова одобрения. Гудред похлопал друга по плечу и вернул ему меч, который тот выронил и даже не заметил. Олаф наконец смог облегченно опереться на плечо товарища и перевести дух.

– Насчет Торда не беспокойся. Я лично прослежу, чтобы он не наделал глупостей. Ни сейчас, ни когда ты вернешься домой. После поединка и воли богов он уже не может оспаривать твое право быть ярлом некогда принадлежавших ему земель. Победитель получает все, как завещали нам предки. Что делать с его людьми и вообще с кланом Хольми, решать тебе. Но я бы на твоем месте не стал резать всех под корень. Как-никак тебе нужны люди, чтобы строить деревню и ходить в набеги.

Вагни добродушно улыбался, говоря это, а Олаф поймал себя на мысли, что конунг не просто так помогал ему. Он получит выгоду от такого сотрудничества. В одно мгновение у него под боком теперь свой человек в лице Олафа, и нет конкурента, который мог набрать силу, захватив власть над ослабевшим кланом Аудун.

Все вернулись в Долгий дом, и тинг продолжился. Как только Олаф привел себя в порядок, смыв кровь врага, ему и Гудреду выделили место на совете, там, где до этого восседали Вебьерн и его правая рука – Лодмунд.

– Ярл Олаф – ты, наверное, хотел бы услышать, что Торд забрал тело сына и отплыл из гавани со своими людьми. Дадим ему время похоронить сына, а затем нанесем ему визит вместе. Там ты и решишь его судьбу.

Олаф благодарно кивнул конунгу. На что тот подмигнул и обратился уже к собравшимся на тинге:

– Ну а теперь, когда разногласия устранены и тут собрались все ярлы или их представители, я хотел бы обсудить немаловажный вопрос. Стоит ли нам готовиться к войне…

Первые лучи солнца осветили костяк разрушенной башни. День обещал быть жарким.

Человек, гном и эльф затаились в руинах сторожевого укрепления, в котором молодой маг провел ту ночь, когда его посетили видения. Сейчас же необычная троица ожидала гостей. Албах хмурил брови и чертыхался, когда вспоминал, кого именно позвал в этот непростой поход гном. Когда Неасур вернулся в убежище и принял предложение юного мага, между приятелями произошел неприятный разговор на эту тему.

– И скажи на милость, зачем нам банда Хаба в компаньоны? – недоумевал Албах.

– Уже банда Келора, да и бандой ее можно назвать с натяжкой. Так, горстка людей, – поправил товарища Неасур, но все же ответил на вопрос: – Ты сам говорил мне, что в твоем «видении» по дороге к порталу были ловушки.

– Да, и я знаю их расположение.

– Знаешь. Но почему ты думаешь, что видел их все или что они не действующие? Может, ты что-то упустил?

– Возможно. Но я что-то не припомню, чтобы в банде Хаба… то есть Келора, были спецы по обезвреживанию ловушек. Тем более магических.

– Таких действительно нет. Но ловушку можно обезвредить, просто активировав. Главное, быть подальше в этот момент.

Албах наградил гнома непонимающим, а затем возмущенным взглядом. Идея пускать бандитов Келора на убой, казалось, была неправильной, но, возможно, единственно верной. Теперь внутри юноши шла борьба совести и здравого смысла. Как ни старался маг, но мысль, что по таким людям, как Келор, никто слез лить не будет, так и норовила встать наперекор совести. Недаром же они оказались на этом проклятом острове.

С другой стороны, Албах не знал, за какие заслуги сослали сюда Ди, да и подгорный житель не был белой и пушистой овечкой. Он в очередной раз взглянул на них. Гном сидел у стены, вглядываясь в окружающие их заросли кустарника и в тень между деревьями густого леса. Эльф, как всегда, выглядел непринужденно, как будто он на прогулке у себя на родине и ему не угрожают темные твари. Высокородный слышал разговор гнома и человека, но лишь пожал плечами, когда Албах спросил его мнение. Иногда северянину казалось, что эльфу плевать на чужие жизни и судьбы, а иногда – что плевать и на его собственную.

Наконец послышался хруст сухих веток, и можно было различить колыхание кустов. Трое друзей взялись за оружие и напряглись. Сейчас перед ними мог появиться кто угодно. На просвет перед руинами башни из зарослей вывалились люди Келора. Тот сразу дал им команду жестами, чтобы они рассредоточились по периметру, беря руины башни в кольцо. Эльф поморщился от того, как неловко перемещались люди, производя так много шума, а гном с человеком напряглись, когда их окружили. Албах сразу для себя отметил, как бандиты слушают Келора и как он ловко руководит этим отребьем. Еще сразу после того, как гном рассказал, кто теперь глава банды, маг удивленно приподнял бровь, а теперь его удивление лишь множилось. Новый Келор, уверенный в себе и умело руководящий отребьем вроде себя самого, сильно отличался от прежнего туповатого знакомого Албаха. И вот теперь новый глава банды направился к троице друзей, ухмыляясь недоброй улыбкой.