– Время есть, – сказала Назия, легонько растирая Аише плечи. Она взяла у нее приглашение: девочка, подписавшаяся «Венди», разрисовала его воздушными шариками и фейерверками и с ошибкой вывела имя адресата: «Айиша». – Папа отвезет нас в Шеффилд, и мы купим тебе отличное платье для дня рождения. Не знаю – может, я уговорю папу и мне купить для этого дня рождения новое платье?

– Мама, – Аиша высвободилась из ее рук, – тебе туда нельзя. Это у Венди праздник.

– Но ведь мамы и папы других подружек Венди, как я полагаю, туда придут.

– Здесь так не делается! – закричала Аиша. – Ты меня туда привезешь и уедешь, а потом приедешь и заберешь домой. Так на дне рождения и должно быть!

Назия осеклась. В Дакке дни рождения отмечали как бог на душу положит. В самых прискорбных случаях дети тихо сидели на диване, пока их отцы вели скучные разговоры о взрослых делах, и, поскольку на столе стояли сладости и у кого-то был день рождения, это называлось детским праздником. Разумеется, здесь так не делается.

Они сбежали от военной диктатуры, и теперь Назия понимала: сбежали правильно. Единственное, чего боится их дочь, – испортить подруге день рождения. Вот оно, благополучие.

А потом приглашения потекли рекой – почти каждую неделю Аишу куда-нибудь звали. Однажды она принесла из школы целых три приглашения – на месяц вперед. Как славно, что у нее появились подруги, что Сьюзен, Мэриан и Кэти находят для нее время на выходных! Возможно, до встречи с Аишей они никогда не видели людей, которые были бы так на них не похожи. Они запомнят ее на всю жизнь. Назия помнила себя девятилетней и после второго приглашения, ничего не сказав Шарифу, снова повезла дочь по магазинам и купила еще два праздничных платья. Одно было джинсовое, но очень нарядное, и Аиша умоляла его взять. При виде платья из «Коул Бразерс», которое Назие ужасно понравилось, – очаровательного, клетчатого, с пышными кружевами на рукавах, – Аиша скривилась и примерить его согласилась только после некоторого давления. У нее было два красивых шальвар-камиза, серебристый и сиреневый. Назия подозревала, что дочь уже никогда их не наденет.

– Как думаешь, ей было весело? – спросил Шариф субботним вечером, когда Аиша вернулась с очередного дня рождения.

– Она отлично повеселилась, – уверенно ответила Назия.

Мать виновницы торжества мило улыбнулась им на прощание, а у Аиши манеры оказались лучше, чем у ее родителей. Она выучилась говорить, уходя из гостей: «Спасибо за приглашение», хотя Назие показалось, что дочь вкладывает в эту фразу слишком много чувства, не выпаливает ее с кислой миной, как остальные дети. Остальные гости расходились по двое, по трое: мамы девочек, похоже, знали друг друга, вместе бывали в школе; болтая, они явно продолжали разговоры, начатые несколько дней назад. Аиша шла рядом с Назией, не оглядываясь, зажав в руке кусок праздничного торта, завернутый в бумажную салфетку. «Ты не поела торта в гостях?» – спросила Назия, но дочь покачала головой. Все просили кусочек домой. Один раз за девочкой заехал Шариф. Он, как потом признался, переживал из-за того, что Аишу единственную забирает мать, причем не на машине. Шариф надел твидовый пиджак и галстук и сел за руль нового «воксхолла». Но в царстве мам и дочек Аиша встретила его взглядом, полным такого ужаса и стыда, что больше Шариф забирать ее не вызывался. Похоже, избежать промашек было невозможно. Назия видела, что сблизиться с другими матерями ей мешают не только ее пешие появления и уходы и что ее держат на расстоянии вежливыми улыбками и как можно четче проговариваемыми комплиментами малышке Аише – какая она чудесная, как славно, что она с нами учится… свободны, можете идти. Назия понимала, что ей потребуется время. А еще уроки вождения.

– Это все равно как если бы чета белых людей из Германии поселилась в Даммонди и ждала, что их детей везде примут, – сказал ее муж.

Теперь его дочь стала самым популярным человеком в школе, но Шариф, разумеется, должен был удостовериться, что это приносит ей радость.

– Мы узнаем о существовании всех этих девочек, – вполголоса заметил он, – только когда они зовут ее на праздник. Они ей точно подружки? Надеюсь, у нее все хорошо в школе.

– Ну, – ответила Назия, – на следующей неделе ее день рождения. Она может сама устроить праздник.

– Без мишти дой [63], без желяпи, без бирьяни и без рыбы…

– Знаю-знаю, – улыбнулась Назия. – День рождения без рыбы, подумать только. Я спрошу нашу дочь, как она хочет устроить праздник, и в точности выполню все ее указания. Я тебя немного обогнала.

– Они могут хотя бы поиграть в кумир данга. Я в детстве обожал кумир данга [64]. Всегда хотел быть крокодилом. У меня отлично получалось. Им понравится.

– Пусть играют в свои игры, – возразила Назия. – Аиша умрет со стыда, если ты хотя бы заикнешься о кумир данга, шаат чара или еще какой-нибудь древней уличной забаве. Захотят – поиграют в «передай коробку».

– Это вроде бы называется «передай посылку» [65],– рассмеялся Шариф.

6

Пришлось прождать несколько месяцев, но в конце концов Управление связи заверило доктора Мухаммеда Шарифуллу, что телефонная линия в доме семь на Сикамор-клоуз будет подключена девятого апреля. Хотя следовало бы сказать «возвращена», поскольку предыдущие жильцы, съезжая, отключили этот самый номер. Сам доктор Шарифулла не сомневался: на бюрократов надо просто чуть-чуть надавить. Назия утверждала, что следует сделать акцент на «докторе». Доктор же считал, что резоннее упомянуть, что его жена ждет ребенка. Однако наступило девятое апреля, а за ним десятое, но в телефонной трубке так и стояла душная унылая тишина.

На следующее утро Назия сразу же после завтрака отправила Шарифа с Аишей гулять, а сама твердо решила сесть на пятьдесят первый автобус, доехать до офиса Управления связи, что в центре Шеффилда, и потребовать разъяснений. Однако, когда она уже надевала пальто и шляпу, случилось неожиданное: Назия услышала странную настойчивую трель, словно кричала тонущая птица. Невероятно – именно так звучал бы телефон, будь он подключен. Назия подняла трубку, недоверчиво оглядела – и поднесла к уху.

– Алло? – сказала она.

– Номер свой надо называть! – ответили на том конце провода. – В этой стране, когда берешь трубку, говоришь свой номер!

– Кто это? – изумилась Назия. – Рекха? Это Рекха?

Рекха разразилась своим знаменитым булькающим смехом: