Если это и было розыгрышем, то уж больно правдоподобным. Учительница говорила с такой уверенностью, что Рябин засомневался. В конце концов, каких только совпадений в жизни не случается? А тут, похоже, было не одно, а целая куча странных случайностей. Даниил чувствовал себя внутри паутины, в центре которой пауком восседал художник. И встретившись, подросток обязательно бы спросил его и про знаки, и про Тоню.

Да, сначала про Шаталову. Какие у них с мужем (бывшим!) отношения? Почему она выглядела такой довольной на той фотографии? О, у Дани были десятки вопросов. Он хотел как можно больше узнать о своей любимой, ибо та почему-то обходила свое прошлое стороной. Парень знал, что Антонина приехала в их город около двух лет назад, но где жила раньше, кто ее родители, чем она занималась до того, как занять должность в фирме Тунгусова – об этом Даня не знал ровным счетом ничего. А чем больше они проводили вместе времени, чем сильнее он привязывался к этой шикарной, красивой и по-своему мудрой женщине, тем больше подросток страдал от недостатка информации. И фраза: «Что в прошлом, то прошло», – вечной отмазкой звучащая из уст Шаталовой юношу совсем не устраивала.

И именно эта жажда толкнула его на ответ:

– Да, хочу.

Рыбка заглотила червяка, теперь осталось только вовремя подсечь.

– Тогда пойдем. Я только переобуюсь, не в туфлях же по такой каше идти.

С этим не поспоришь. За те пять часов, что Рябин просидел на уроках, снега прибавилось на несколько сантиметров. Вредители в оранжевых жилетах еще с утра набросали поверх него песок с солью, и теперь эта смесь начала неумолимо превращаться в грязную жижу. Под ней кое-где таилась тонкая, но очень коварная ледяная корочка. После того, как Людмила Алексеевна в очередной раз поскользнулась, Дане пришлось предложить:

– Возьмитесь за мой локоть, четыре точки опоры вернее, чем две.

– Спасибо, – одарили подростка благодарным взглядом. – У меня просто болезнь какая-то. Уж раза три за зиму я обязательно падаю. Пять лет назад даже руку сломала.

– У вас, наверное, обувь неподходящая. Вот, посмотрите, какой протектор на моих ботинках, – останавливаясь, и выворачивая ногу так, чтобы учительница увидела подошву, объяснил Даниил. – Видите, какой глубокий. И подошва толстая, ноги не мерзнут. А у вас, Людмила Алексеевна, не сапоги, а так – издевательство. Уж простите за прямоту.

– Спасибо за совет, – в свою очередь бросила скептический взгляд на яркий логотип, пришитый к языку ботинок, учительница. – И во сколько обошлась эта пара?

– Ну, сейчас точно не вспомню, но… тысяч двенадцать я за них отдал, – с плохо скрываемой гордостью ответил на провокационный вопрос Даниил. Деньги были его, заработанные, конечно, не кровью и потом, но бессонными ночами и начавшим развиваться туннельным синдромом. – Зато натуральная кожа. Второй сезон ношу, а выглядят, как новенькие.

– У меня нет таких денег, – призналась Часовчук. Парень так и не понял, то ли укорить хотела, то ли разжалобить, но ни жалости, ни тем более, стыда Даня не почувствовал.

– Бросьте. За год можно накопить даже при самых скромных доходах на одну пару нормальной обуви. Чем покупать десяток натирающих ногу суррогатов из кожи молодого дерматина, лучше разориться на одни правильные ботинки.

– И это говорит мне человек, которого все зовут мажором, – усмехнулась женщина.

– Это говорит человек, который все лето вкалывал у папы в офисе, чтобы купить себе обновку на зиму, – отчеканил Даня. – Если не знаете, то уж лучше помолчите.

Нельзя так говорить с преподавателем. Тем более, с женщиной. Но Рябин никогда не стеснялся в выражениях, если его несправедливо обвиняли в чем-то. И не любил, когда окружающие считали его маменькиным сынком, рожденным с серебряной ложкой во рту. Его отец всю жизнь трудился, чтобы открыть свою фирму, и деньги никогда не давались членам семьи Рябиных просто так. Если Людмила не зарабатывает много, то в этом виновата она сама. Виноваты чиновники из министерства образования, правительство, – в общем, уж точно не Даня.

– Извини, – хватило совести у Часовчук попросить прощения. – Ты прав.

– Мой папа говорит, что в жизни есть лишь две вещи, на которых не следует экономить. На хорошей выпивке и хорошей обуви. Насчет первого ничего сказать не могу, но второе вам обязательно надо поменять. А то, не дай Бог, еще чего-нибудь сломаете, – сурово сдвинув брови и глядя прямо перед собой, произнес старшеклассник.

На некоторое время Людмила замолкла. Она все еще цеплялась своими пальцами без единого украшения за его локоть, но делала это скорее потому, что просто не решалась убрать руку. Хотя Дане очень хотелось ее стряхнуть, он понимал – делать подобного не стоит. Если русичка знакома с Сандерсом, она становилась настоящим сокровищем для Даниила, пропускным билетом в иную жизнь Тони. Ту ее часть, которая пока была скрыта от подростка в тени.

И знаки… надо не забыть, спросить художника о знаках.

– Я тут недавно увидела, – тихий голос вывел Рябина из лабиринта мыслей. – Не подумай, я вовсе не хотела за тобой подсматривать, просто случайно…

Людмила осеклась. Теперь все выглядело именно так, что она специально шпионила за своим учеником. Но Рябин даже ухом не повел. Продолжил шагать, как ни в чем не бывало. Не разозлился, не забросал ее колкими замечаниями. Почему-то Люда ужасно боялась их. Боялась того, что может подумать о ней этот мальчишка. Глупость, да и только.

В свои восемнадцать он был на голову выше преподавательницы и выглядел всего на несколько лет ее младше. Правда, рост у Часовчук был небольшой, да и окружающие давали ей не больше двадцати двух-трех лет. А еще у Дани были не по-детски серьезные глаза, от взгляда которых Людмилу периодически бросало в дрожь.

Только что он отчитал ее, как маленькую, надавал множество советов, будто разговаривал не с учителем, а с одноклассницей. Но это вовсе не разозлило Люду, она только досадовала, что сама не смогла вовремя прикусить язык.

– Кхм… эм… Кто та женщина, что за тобой последнее время заезжает? Это твоя тетя? – выпалила женщина. Вот опять. Почему она никак не может нормально сформулировать вопрос, чтобы его не задеть?

– Тетя? – переспросил Даниил и неожиданно потупился. – Нет… просто мамина знакомая. Она, хм… мамина подруга, да. Хочет открыть свое дело, вот я ей помогаю, вроде того…

– Ты? Почему не твои родители?

– Они работают, – брякнул Рябин. – То есть, в общем, я не правильно выразился. Она уже почти открыла свою закусочную, но у них есть проблемы с сайтом. – Врать получалось все лучше, и на волне успеха парень затараторил: – Мои родители ничего не смыслят в современных компьютерных технологиях, вот я и вызвался помочь, разобраться, что к чему.

– А почему мамина знакомая не пригласит программистов, или кого в этом случае из специалистов надо звать? – задала разумный вопрос Часовчук.

«Потому что это не твое дело!» – чуть не застонал Даня. Если она так продолжит, неизвестно чем этот неловкий разговор может закончиться. Поэтому пришлось прибегнуть к не самому удачному трюку – быстро перевести разговор на другую тему.