Рита отрезала себе кусок колбасы и хлеба, ушла за шкаф, села на свою кровать и стала ужинать.

– Ритка, что за манеры?! – возмутилась мать. – Чему тебя только Бронтозавриха учила? Сядь за стол по-человечески, поешь с нами за компанию, выпей. Ты что, обиделась на меня? Брось. Я же люблю тебя. Да-да, Вовчик, не смейся, я люблю свою дочь, моего маленького Лягушонка. Не веришь? Вот, посмотри. Лягушонок, иди ко мне. Я тебя поцелую.

Рита не реагировала на её пьяные речи.

Верка захихикала.

– Вовчик, а если я поцелую Лягушонка, она превратится в Царевну-лягушку?

Почему-то эта мысль показалась Верке такой смешной, что она ещё долго хохотала, не в силах остановиться.

– Лягушонок в коробчонке. Ой, я не могу! Лягушонок превратится в царевну. Царевна в нашем болоте. Ты представляешь? Царевна в нашем вонючем бараке! Ой, я ща умру! – внезапно Верка перестала смеяться. Она стукнула кулаком по столу. – Никогда она больше не будет царевной! Легушовская порода теперь будет простой уборщицей. Как и я.

Рита, не раздеваясь, легла на кровать, отвернулась к стене и заснула.

Мать с Вовчиком пропьянствовали целую неделю. Рита старалась уходить из дома. Но гулять по городу в такой одежде, какую ей купила мать, девочке было стыдно. Поэтому она бродила по малолюдному району вокруг барака, заходила в парк, гуляла по заснеженным аллеям. И лишь окончательно замёрзнув, возвращалась в барак.

Наконец-то мать пошла на работу.

– Я сегодня договорюсь с начальством насчёт тех двух домов. А завтра уже пойдёшь со мной убираться, – сообщила она перед уходом.

Рита отвернулась к стенке, закрыла глаза и попыталась досмотреть свой сон, в котором жива была бабушка, Рита жила в красивом высоком доме и в гости к ней пришёл с большим букетом садовых ромашек Женька.

«Неужели всё это было когда-то в моей жизни?! Или это был всего лишь сон, прекрасный сон? Закрыть бы глаза и не открывать их до тех пор, пока не вернётся Женька и не заберёт меня отсюда».

Рита попыталась опять попасть в тот же сон. Для этого она стала представлять подробности обстановки их с бабушкой дома.

«Вот я захожу в зал, прохожу мимо буфета со старинными фарфоровыми тарелками в витрине, огибаю стол, накрытый вышитой белой скатертью, подхожу к комоду с висящей над ним картиной в позолоченной раме, разглядываю сельский пейзаж с уютным домиком посреди цветущего сада. В это время ко мне тихонько сзади кто-то подкрадывается. Он закрывает своими большими тёплыми ладонями мои глаза. Женька!»

Рита вдруг чувствует, что к ней действительно сзади кто-то прислонился. Тихо скрипнул диван, и Рита очутилась в крепких объятиях. Она открыла глаза, но вместо Женьки она увидела отёкшее от запоя лицо Вовчика. Он дыхнул на неё перегаром и полез целоваться. Риту чуть не стошнило. Она стала вырываться из мерзких объятий, но Вовчик не уступал, и между ними завязалась борьба.

– Ну что ты брыкаешься? – зашептал Вовчик. – Успокойся. Будь со мной поласковей, и тогда всё у тебя будет. Я тебе и шубку новую куплю, и сапожки как у Верки. Хочешь?

– А на что ты мне купишь? – усмехнулась Рита. – У матери денег попросишь?

Вовчик, видя, что Рита заинтересовалась, прекратил борьбу и начал переговоры.

– Почему у матери? – обиделся он. – У меня и свои деньги имеются.

– Откуда? Своровал?

– Не своровал, а взял причитающуюся мне долю. Ты что думаешь, я за бутылку водки с Веркой живу? Да посмотри, какая она и каков я. Она уже старая, потрёпанная, опустившаяся баба. Мне иногда блевать охота, как посмотрю на её совиное лицо. Ей цена в базарный день три копейки. А я молодой, красивый, полный сил парень. Я себе цену знаю! И Верка меня ценит. Она знает, что я у неё деньги беру, и молчит. Значит, согласна. Так что у меня приличная сумма уже накопилась. Четыреста двадцать один рублик и сорок две копейки! Поэтому, Ритка, будешь моей – я тебя баловать стану, приодену.

– А что мать скажет, когда увидит на мне новые вещи?

– Ничего. Верка не посмеет мне перечить. Она любит меня до беспамятства. Это она только на людях на меня рычит, своё самолюбие тешит. А когда мы одни, что я ей прикажу – всё исполнит. Заставлю грязь жрать – сожрёт! Скажу, что нужно тебя красиво одеть, – приоденет. Велю, чтобы школу тебе дала закончить, – слова поперёк не скажет. Поэтому ты меня держись. И всё у тебя, Ритка, будет ништяк. И подъезды не будешь мыть, и школу закончишь, а захочешь, так и в институте будешь учиться. Хотя мне заумные бабы не по нутру. Сухие они, как воблы. Да нос слишком высоко задирают. А это бабе ни к чему. Женщина должна быть доброй, тёплой и влажной. Вот здесь, – он впился в её губы, – и вот здесь, – его рука заскользила по её ноге.

Рита чуть не задохнулась от отвращения и злости. Она отпихнула его так, что Вовчик свалился с дивана.

– Слушай меня внимательно, – прошипела девушка. – Не смей ко мне прикасаться! Ты, рубль сорок две копейки, уматывай лучше отсюда, пока я матери всё про тебя не рассказала. И про то, как ты её обзываешь, и про то, как ты у неё деньги воруешь, и про то, что ты ко мне лезешь. Мать тебя после этого вышвырнет! И деньги отнимет.

– Не вышвырнет, – убеждённо заявил Вовчик.

Он захотел было опять к Рите приблизиться, но она громко завизжала.

– Ты чё? Тише, тише, не трону. Нужна ты мне больно. И не такие красотки на меня вешаются.

– Ага, испугался! Боишься, что соседи услышат? Ничего, скоро придёт мама, ты не так испугаешься. Честно говорю, уходи лучше по-хорошему.

– Зачем? Мне и здесь неплохо. Да мамашка твоя, старуха завалящаяся, в постели ещё ничего, умеет мужика ублажить. Клёвая шлюшка.

Рита от возмущения не знала что сказать.

– Да ты… ты… да как ты смеешь?!

– А рассказать, как я люблю её трахать? – не унимался Вовчик.

– Скотина ты! Грязная, дрянная скотина!

Вовчик захохотал.

– Она встаёт передо мной на колени… – смаковал он.

Но Рита заткнула уши и пулей вылетела в коридор, прихватив на бегу одежду. За спиной, пока она бежала по коридору, слышался наглый смех Вовчика.

Рита гуляла по парку в хорошем настроении. Она торжествовала.

«Вот он и попался! Такой дурак, все карты передо мной раскрыл. Думал, что я такая же продажная, как и он. Ошибся малость. Мать теперь ему этого не простит. Такое ни одна женщина не простит! А когда мы его выгоним, жить станет чуточку полегче».

Рита вернулась в барак пораньше, пока не пришла с работы мать, чтобы не дать Вовчику шанс выкрутиться. Вовчик лежал в костюме на кровати, не потрудившись даже снять ботинки, и курил, стряхивая пепел на пол. Рита еле сдержалась, чтобы с ним не разругаться. Но она благоразумно решила, что раз всё равно его скоро выгонят, то и не стоит лишний раз себе нервы портить. Она села на свой диванчик, прислонившись спиной к стене и скрестив руки на груди, и стала ждать мать. Так они и сидели в тишине, разделённые шкафом. Первым нарушил молчание Вовчик.