— Вы правы, мозг довольно легко обмануть. И в связи с этим знаете, что самое удивительное в синдроме Джанкеля? Что он проявляется так слабо и у такого малого процента пользователей.

— Кстати, да. Но почему так происходит?

— Потому что в самой технологии погружения, доставшейся нам от древних хозяев Объекта номер три, прописана защита от этого эффекта. Что-то вроде файерволла между аватаром и реальным телом. И суть эксперимента, в ходе которого Артар превратили в многопользовательскую игру — в том, чтобы обойти эту защиту.

— Но зачем?! — изумилась Стелла.

— А вы подумайте, мисс Вайс. Или лучше спросите у мистера Блэквуда.

Маретти замолчал и глубоко затянулся табаком, окутываясь густым облаком пара, сквозь которое я разглядел его напряженный взгляд.

Лицо Эрика окаменело, только желваки на скулах вздулись. Патрик тоже выглядел странно и даже, кажется, немного попятился.

— Кстати, как ваша нога, мистер Блэквуд? — с невинным видом спросил Маретти.

— Спасибо, в порядке, — процедил тот.

У меня в голове все начало выстраиваться в более-менее связную картинку. Все эти намеки, загадки, предположения, высказываемые еще Мавериком, обрели, наконец, смысл. Маверик, правда, копал немного в другом направлении — он-то желал полностью переселиться в Артар. Тоже своего рода бессмертие, пусть и в виртуальном мире. Но он тоже докопался до некоторых подробностей. Знал и про то, что переселиться можно только в Артар, новые миры, готовящиеся к запуску, для этого не годятся. И о том, что у каждого игрока в Артаре — свой, уникальный, как отпечатки пальцев, набор настроек для подключения к Эйдосу. Он еще сравнил это с перебором вариантов пароля.

Так вот от чего пароль. Вояки пытались взломать созданную древними защиту от синдрома Джанкеля. Зачем? Глупый вопрос, на самом деле. Это ведь палка о двух концах. На реальное тело можно переносить не только негативные эффекты, но и положительные. И это открывает безграничные возможности! Лечение любых болезней и увечий, пластические изменения, омоложение. А что, если получится переносить в реальный мир какие-нибудь сверхспособности, магию?

Да нет, это уже, наверное, перебор. Ведь, если так, то, получается, между нашим миром и виртуальными, созданными с помощью Эйдоса, нет никакой разницы. И тогда… Что, если и наш мир — это тоже симуляция? И они просто вложены друг в друга, как матрешки?

— Со мной и правда… кое-что произошло несколько недель назад, — нехотя произнес Эрик, видя, что все взгляды прикованы к нему. — После того, как я убил Крушителя. Я много думал, почему так получилось. У меня была версия, что все из-за того, что у меня смертный персонаж, и я за время игры настолько сроднился с ним, что стал как бы… срастаться со своим аватаром.

Маретти покачал головой.

— Возможно, режим игры и ее продолжительность как-то и повлияли. Но главная причина не в этом. Все сводится к индивидуальному профилю настроек для подключения к Эйдосу. Многие игроки сталкивались с эффектом частичного переноса способностей из Артара. Вы не одиноки в этом, мистер Блэквуд. Но вы — уникальны. По сути, вы и есть цель этого эксперимента. Один шанс из миллиона, в буквальном смысле.

— Так вот почему Окада хочет уничтожить его аватар? — уточнила Стелла. — Чтобы сорвать эксперимент…

— То, что аватар мистера Блэквуда в Артаре смертен, мой заказчик считает счастливым совпадением. Если он умрет — он исчезнет, и все придется начинать сначала.

— Не проще ли ему было устранить Эрика в реале? — прищурился Стинг.

Стелла и Маретти начали возражать почти одновременно.

— Нет, не проще… — начал было адвокат, но потом уступил Стелле.

— Аватары, создаваемые для сеансов Эйдоса — это, по сути, эйдетические копии личности. Такие же, что используются для создания неписей. Только память у них не стирается, а полностью синхронизируется с игроком. По сути, сеанс подключения — это перенос сознания из одной оболочки в другую. И аватар может существовать отдельно от исходной личности.

— Подождите-ка… — неожиданно вмешался Док и даже вышел вперед, подвинув меня. — Вы хотите сказать, что даже если человек умер, то его копия… его аватар в Артаре продолжает существовать?

— Да. В обычном режиме он просто становится недоступен для подключения. Но, например, в режиме редактирования…

— Значит, так Хтон и оживил Маверика? — догадался Эрик. — Он просто вытащил откуда-то его аватар?

— Да. Из Астрала. Все неактивные аватары хранятся там, и затем призываются с помощью менгиров Возврата в Артар, когда соответствующий пользователь подключается к Артару.

— Все верно, — подытожил Маретти. — Именно поэтому мой заказчик настаивает на смерти аватара Эрика. Не должно остаться никаких возможностей восстановить его, даже если в Артаре снова вовсю начнут ковыряться вирт-дизайнеры.

Он обвел всех нас испытующим взглядом.

— Я надеюсь, вы все понимаете, что это нужно сделать? — с нажимом произнес он. — Этот эксперимент не просто чудовищен — он опасен. Во многих отношениях это куда хуже, чем создание ядерного оружия или какого-нибудь смертоносного вируса…

— И, тем не менее, кто-то пошел на это, — мрачно отозвался Эрик. — И правительство одобрило.

— Насчет последнего, кстати, совсем не факт… — в последний раз затянувшись, Маретти убрал вейп в карман. — Если бы все это происходило легально, под прикрытием правительства — мы бы сейчас здесь не стояли. Я думаю, все вышло из-под контроля, когда кто-то из кураторов проекта слишком много на себя взял.

Взглянув на часы, он добавил.

— Боюсь, наше время истекает, господа. Я выложил перед вами все карты. Дальше действовать предстоит вам. Не хочется ударяться в лишний пафос, но… От вашего выбора зависит очень многое. Не вы все это затеяли, но ваша задача — поставить точку в этом деле. И это в ваших силах.

— Вы кое-что забыли, мистер Маретти, — угрюмо проговорил Эрик. — У нас по-прежнему есть и другая задача.

Он первым двинулся в сторону лифта, но Маретти окликнул его, когда тот уже был в нескольких метрах от нас.

— Мистер Блэквуд!

Голос его отдался эхом в гулком пространстве зала.

Эрик неохотно обернулся.

— Так что вы решили? Что вы собираетесь делать?

— Я прекрасно понимаю, чего вы все от меня ждете. И я подумаю над этим. Но прежде… Я все же попытаюсь вытащить Нику. Кто со мной?

Резная фигура на носу корабля изображала какое-то причудливое морское чудовище, сплошь состоящее из щупальцев, охватывающих бушприт и здорово утяжелявших его. Зато держаться было удобно. Я вцепился в них обеими руками, чтобы не смыло за борт — море было неспокойным, меня то и дело окатывало фонтанами соленых брызг. Я лишь раздраженно морщился, не сводя взгляда с горизонта.