class="p1">Когда он берет мою руку, я повторяю условия нашей сделки прежде, чем это успевает сделать он сам.

– Итак, я приношу вам Божественный камень, а вы отпускаете всех учеников и учителей Кэтмира, включая дядю Финна. Вы не причините никому из них вреда – и никому вообще – и, когда мы покинем ваш Двор, то заберем с собой всех, включая мою тетю Ровену. Ну так как, по рукам?

Сайрус отвечает:

– Я уверяю тебя, что не оставлю в темнице никого, если ты принесешь мне этот Камень в течение двадцати четырех часов. Но если ты заставишь меня ждать, то каждый день я буду убивать одного узника, начав с членов драгоценного Ордена Джексона. Идет?

Я с усилием сглатываю, пытаясь подавить страх. Я должна верить, что смогу это сделать – это единственный способ выбраться из этой каши. Более того, это единственный способ победить Сайруса раз и навсегда, чего я хочу больше всего.

– Идет, – говорю я, гордясь тем, что мой голос совсем не дрожит.

Как только я соглашаюсь, между нами вспыхивает электрический разряд, мою руку бьет током, у меня пресекается дыхание, и на моем предплечье появляется маленькое тату в виде окровавленного кинжала.

Это одна из самых прекрасных – и самых мерзких – вещей, которые я когда-либо видела.

– Что ты наделала? – шепчет Джексон.

– То, что должна была сделать, – отвечаю я, избегая смотреть на Хадсона.

Но он сжимает нить уз нашего сопряжения, и, когда я встречаюсь с ним взглядом, по нашим узам в меня вливается тепло. Разумеется, он поддерживает меня – мне никогда не следовало в этом сомневаться. Я обвожу взглядом Мэйси, Мекая, Джексона, Дауда, Иден и Флинта и понимаю: что бы ни случилось, они тоже всегда поддержат меня. А я поддержу их, что бы ни произошло.

Но, когда жжение в моей новой татуировке наконец стихает, я невольно начинаю гадать, не был ли Сартр все-таки прав. Если ты вынужден заключить сделку с дьяволом, не значит ли это, что ты уже проиграл?

Глава 71. Замороженный двор меня никогда особо и не беспокоил

Я смотрю на моих друзей, все еще прикованных к стене вокруг меня, затем поворачиваюсь к Сайрусу.

– Вряд ли я смогу взять их с собой, если они останутся в кандалах. Вы не могли бы отпереть и их цепи?

– Нет, – отвечает Сайрус, и видно, что, по его мнению, это не обсуждается.

Я все же пытаюсь.

– Но…

– Это не мне, а тебе надо, чтобы они отправились с тобой, – напоминает он мне. – Вот и придумай что-нибудь. Лично мне все равно, возьмешь ты их с собой или нет.

Я прикусываю губу, пытаясь вспомнить, что я сделала, когда случайно перенесла Алистера и себя ко Двору горгулий. Я тогда не думала об этом Дворе, более того, в то время я вообще не знала, что он существует. Может, о нем думал Алистер? Может, все дело в этом?

Я не знаю, где еще были Хадсон и я, оказавшись взаперти, но мне известно, что какое-то время мы тогда провели в его берлоге. Может, мы очутились там потому, что он думал о ней, когда мы случайно коснулись друг друга?

– Тик-так, Грейс, – изрекает Сайрус, глядя на свои часы. – У бедного Рафаэля остается всего двадцать три часа сорок пять минут, и время уходит.

– Думаю, я знаю, что делать, – говорю я, всеми силами стараясь не обращать внимания на его издевки. Я поворачиваюсь к Изадоре и жестом показываю ей на место перед прикованными к стене Мэйси, Флинтом и Даудом. – Мне надо, чтобы ты встала вот здесь. – Я надеваю на спину свой рюкзак – мои припасы точно отправятся со мной.

Изадора смотрит сначала туда, куда я показываю, затем на Флинта, явно прикидывая, нет ли тут подвоха.

Я громко вздыхаю.

– Послушай, чтобы взять их с собой, мне надо касаться их всех. Поскольку Сайрус отказывается их расковать, мне необходимо, чтобы ты встала перед Мэйси, Флинтом и Даудом, чтобы они могли коснуться тебя. А я встану перед Хадсоном, Джексоном и Иден. Затем ты и я возьмемся за руки, и, думаю, тогда мы все сможем перенестись туда, куда нам надо.

– Сделай это, – говорит Сайрус, и Изадора вкладывает нож, которым она ковыряла столешницу, обратно в ножны и неторопливо, с беспечным видом проходит вперед.

Она останавливается точно там, куда я показала, и, оглянувшись через плечо на Мэйси, Флинта и Дауда, ворчит:

– Если вы дотронетесь до меня больше, чем одним пальцем, то я вам их отрежу.

Это реальная угроза, так что я не удивляюсь, когда мои друзья опасливо кладут по одному пальцу на плечи Изадоры.

Я встаю рядом с ней и, оглянувшись, говорю остальным:

– Давайте все, хватайтесь за меня.

Я сразу же узнаю теплую ладонь Хадсона, скользнувшую по моему локтю, более тяжелая рука Джексона ложится на мое плечо и сжимает его. Иден кладет руку на другое мое плечо.

Повернувшись к Изадоре, я поднимаю одну бровь.

– Я могу взять тебя за руку без этих твоих угроз насчет отрезания пальцев? Или тебе хочется выяснить, кто победит в схватке вампира и горгульи? – Это не вопрос. Это вызов, и, когда она в ответ тоже поднимает бровь, мне становится ясно, что она понимает. Я не стану терпеть ее угроз и, если нужно, отвечу ей тем же. Поскольку на мне сейчас нет наручников, блокирующих мою магическую силу, я готова в случае необходимости выполнить свои угрозы.

– Дорогуша, я совершенно не похожа на тех, кого ты встречала прежде, так что советую тебе быть поосторожнее, – предупреждает она.

– То же самое можно сказать и обо мне, – отвечаю я и беру ее за руку. – Итак, – объясняю я, – мне надо, чтобы вы все представили себе Двор горгулий, потому что мы должны отправиться туда. Я говорю не о разрушенном Дворе, а о том, каким он был в пору своего расцвета. Закройте глаза и представьте себе, как он выглядел тысячу лет назад. Представьте себе, что сейчас вы находитесь там.

Я делаю паузу, закрываю глаза и вспоминаю красоту той части Двора горгулий, которую я видела с Алистером, вспоминаю, как мне хотелось изобразить его на холсте. И стараюсь описать эти картины моим друзьям.

– Слышно, как волны Кельтского моря ударяются о скалы сразу за затейливыми коваными воротами, – говорю я. – А по другую их сторону возвышаются стены высотой семьдесят пять футов, стены замка более грандиозного, чем все замки, которые вы видели прежде, с