Собственно, такая трактовка свободы человека перекликалась с нравственной нормой поведения индивидуума, категорическим императивом И. Канта: «Поступай так, чтобы максима твоей воли могла в то же время иметь силу принципа всеобщего законодательства»[1122]. И другая формулировка: «Поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого также как к цели, и никогда не относился бы к нему только как к средству»[1123]. Таким образом, свобода индивидуума всегда ограничена только нравственным законом: человек должен относиться к людям так, как хочет, чтобы они относились к нему; человек не должен рассматривать другого человека как средство для извлечения личной выгоды.

Расцвету культа «self-made-man», крайнего индивидуализма, предприимчивости, энергичности личности также способствовали: наступление эпохи романтизма в Европе и теория Томаса Карлейля (1795–1881) о «героях и героическом в истории»[1124].

Идеи И. Канта и Дж. С. Милля становятся популярными в среде интеллектуальной элиты Новой Англии, объединившейся в кружок так называемых трансценденталистов под руководством Р. У. Эмерсона. Трансцендентализм представлял собой сплав идей, заимствованных из различных течений идеалистической мысли: платоновская метафизика и теория совершенствования, учение о мировой душе, всеединстве мира, теория познания Ф. Г. Якоби в интерпретации С. Кольриджа; натурфилософия Ф. В. Шеллинга, мистицизм Я. Беме и Э. Сведенборга, идеи И. Канта, Т. Карлейля органически сплелись в мировоззрении Р. Эмерсона и его сторонников[1125].

В целом идеи европейских просветителей, особенно, английских, продолжали влиять на американское общество, зачастую в форме свободных интерпретаций американских мыслителей. Американская просветительская мысль была вполне созвучна духу классического либерализма, но не отказывалась от идейного наследия европейского Просвещения.

Так, А. В. Валюженич отмечает влияние учения физиократов в ранней республике, считавших, что главное богатство нации в аграрной сфере, в земледелии. Первый американский президент Дж. Вашингтон содержал образцовую плантацию и переписывался с английским писателем А. Юнгом. Дж. Мэдисон являлся одним из основателей и президентом Виргинского сельскохозяйственного общества[1126]. Б. Франклин подчеркивал, что сельское хозяйство представляет собой «единственно честный путь» накопления богатства, так как «человек получает действительный прирост из брошенного в землю зерна. Это постоянное чудо сотворил бог ради человека». «Главным занятием континента остается сельское хозяйство», — отмечает он в обзоре внутреннего положения Америки. И оно, по его словам обеспечивает население продовольствием, а ремесленников сырьем: «…все, кто знакомы со Старым светом, должны согласиться, что ни в одной части его трудящаяся беднота в общем не питается, не одевается, не живет и не оплачивается так хорошо, как в Соединенных Штатах Америки»[1127].

Для плантатора Т. Джефферсона вообще был характерен аграрный романтизм, разделяемый также и Б. Франклином, наложивший свой отпечаток на идеологию «джексоновской демократии». В отличие от физиократов, основой успешного ведения сельского хозяйство считавших крупные земельные угодья, Джефферсон мечтал о республике трудолюбивых фермеров, которых он считал «божьими избранниками». «Всеми средствами надо добиваться, — утверждал он, — чтобы как можно меньше людей оставалось без небольшого участка земли. Мелкие собственники — самая ценная часть государства»[1128]. Как полагает М. Н. Захарова, на эгалитаристские устремления Джефферсона несомненное влияние оказали идеи Руссо и Мабли, поскольку рассуждая о путях преодоления социального неравенства, он явно предполагал, как в свое время и Руссо, что этому могут способствовать более справедливые законы о наследовании собственности и «освобождение от налога владений с доходами ниже известного уровня и обложение налогом более крупной собственности в геометрической пропорции, по мере увеличения ее размеров»[1129].

Как показывает история пребывания самого Джефферсона в должности президента, реализовать на практике «царство разума», идею социальной гармонии, укрепить республику мелких независимых фермеров оказалось невозможно. Америка с самого своего основания как независимого государства уверенно развивалась по буржуазному пути. Романтические мечтания о возможности законсервировать идиллическую сельскую Америку разбивались о капиталистическую реальность. Как практик, а не как теоретик, Джефферсон вынужден был признать многие пункты гамильтоновской программы и уже в первом ежегодном послании Конгрессу объявить, что «сельское хозяйство, мануфактуры, торговля, мореплавание являются четырьмя столпами нашего процветания»[1130].

В английском Просвещении американцам импонировали его оптимизм, вера в незыблемость прогрессивного пути развития человечества, конструктивизм, практицизм, вера в благотворное воздействие реформ на исправление пороков общества и его позитивное преобразование[1131]. Как отмечают Т. Л. Лабутина и Д. В. Ильин, еще в 1693 г. Д. Дефо опубликовал памфлет «Очерк о проектах», в котором вынес на рассмотрение общественности серию проектов: о создании банковской системы, строительстве общественных дорог, организации обществ взаимопомощи, социальном страховании и т. д.[1132] Основные пути достижения совершенного общества английские просветители усматривали в пропаганде и распространении знаний, образования людей, а также в воспитании в них высоких нравственных принципов, что было характерной чертой и американского Просвещения.

Реформаторский импульс американцев ярче всего выразился в сложную и противоречивую эпоху «джексоновской демократии»[1133]. По мнению В. В. Согрина в этот период противоборствовали две тенденции либерализма: умеренно-элитарная, представленная в идеологии партии вигов, в идейном плане явившейся преемницей федералистов в качестве выразительницы интересов торгово-промышленных кругов и эгалитарно-демократическая модель, представленная демократической партией, представлявшей блок сил, оппозиционных финансово-промышленной аристократии. При этом он подчеркивает, что «джексоновская демократия» закрепляла и развивала либерально-демократические ценности для белой Америки, исключая женщин. «Равенство возможностей» оставалось запретным плодом для «варварских рас» индейцев и чернокожих[1134].