Кардинальные изменения в общественном и государственном организме едва ли проходят где-нибудь гладко и беспроблемно. Впрочем, трудно назвать в современном мире последних десятилетий что-либо, подобное воссоединению Германии. Особенно учитывая контекст, в котором произошло разъединение, и тот факт, что за 40 лет раздельного существования там сложились две абсолютно полярные политические системы. Плюс десятилетия существования двух военных блоков, которое делало оба германских государства эпицентром холодной войны.

Когда-то я спросила Генриха Бёлля, как он относится к заключению Московского договора от 12 августа 1970 года, многое менявшего в лучшую сторону в отношениях между СССР и ФРГ. Мы беседовали как раз вскоре после заключения этого договора. Бёлль улыбнулся своей чарующей улыбкой и сказал, что вообще относится к любым договорам без особого пиетета, потому что их всегда можно нарушить.

Наверное, он был прав. Кто-то может сказать, что и торжественные заявления в момент объединения тоже могут быть нарушены. Но пока этого, к счастью, не произошло и ничто не указывает на то, что такая угроза реально может возникнуть. Впрочем, специалистов по будущему, как известно, нет. Так что нам всем остается верить и надеяться.

В произведениях Гюнтера Грасса не раз возникают переклички с творчеством братьев Гримм. В романе «Крысиха» постаревший герой «Жестяного барабана» Оскар Мацерат снимает фильм «Леса братьев Гримм», где сюжеты известных гриммовских сказок напрямую связываются с отдельными сторонами действительности ФРГ. Сказочно-экологическая линия романа сопряжена с персонажами знаменитых сказок, с самими братьями, которые оживают в роли боннских министров и у которых сказочные герои пытаются искать защиты от лишенного фантазии и потому духовно оскудевшего мира, где правит золотой телец.

Якоб и Вильгельм Гримм предстают в «Крысихе» как борцы с коррумпированной властной верхушкой общества, финансовыми магнатами и прочими владельцами крупных капиталов. Сказке удается на короткий миг одержать над ними победу: демонстранты требуют «сказочного правительства» и напрямую призывают: «Пусть правят братья Гримм!» Но силы неравны, и в итоге антиэкологисты и враги сказки расправляются со всеми, кто пытался им противостоять: братьев Гримм приказывают арестовать, и герои их сказок терпят поражение в конфронтации с властью.

Братья Гримм, как и некоторые другие писатели минувших эпох, являются для Грасса какой-то жизненно важной, живой частью культурного наследия, которая ему особенно близка. Неудивительно, что собирателям знаменитых сказок он посвящает одну из своих поздних книг — «Слова братьев Гримм» (2010).

В середине XIX века братья Гримм, известные российскому читателю преимущественно как собиратели и литературные обработчики немецких народных сказок, работают над монументальным «Немецким словарем» (точнее «Словарем немецкого языка»), задуманным как этимологический и историко-лингвистический труд. Он был начат и концептуально обдуман ими (первый том вышел в 1854 году), а после их смерти продолжен коллегами разных поколений и завершен лишь во второй половине следующего века.

Спустя примерно полтора столетия после выхода первого тома другой немецкий писатель, наш современник Гюнтер Грасс, рассказывает о их работе, прослеживает сложный жизненный и творческий путь братьев Вильгельма и Якоба, выдающихся литераторов и ученых, родоначальников германистики как науки о немецкой литературе и языке, основателей исторической филологии. Повествуя о их полной драматических поворотов личной и профессиональной судьбе, Грасс рассказывает и о себе, дополняя и многое расшифровывая из собственного художественного и жизненного багажа, включая общественную и политическую деятельность.

При этом он не только ведет искуснейшую словесную игру в бисер, как бы присоединяясь к творческому процессу отбора слов и составления словесных «гнезд» для словаря, которым увлеченно занимались братья Гримм, но и умудряется — в свойственной ему манере — втиснуть в почти исключительно лингвистическое пространство большие отрезки немецкой истории, многие ключевые эпизоды из разных эпох, время далекое и близкое, в том числе самую что ни на есть актуальную современность.

Подзаголовок этой книги — «Объяснение в любви». Это признание в любви не только двум выдающимся, как сказали бы в советские времена, «мастерам слова», но и немецкому языку с его богатейшими лексико-фразеологическими возможностями, и немецкой литературе, возникшей на основе этого языка и его обогащавшей.

«Жили-были когда-то два брата, которых звали Якоб и Вильгельм, которые считались неразделимыми и известными на всю страну, почему их и называли — из-за их фамилии — братья Гримм…» Так говорится почти в самом начале книги, а судя по другим его сочинениям, Грасс и раньше любил этот народно-сказочный зачин: «Жили-были когда-то…» Только в других его произведениях это, как правило, носило у Грасса насмешливо-пародийный характер, а здесь всё говорится абсолютно всерьез. И хотя словесная виртуозность и изобретательность не изменили писателю и языковая стихия по-прежнему буйствует в его сочинении, былого гротескного пиршества здесь мы уже не найдем: книга о братьях Гримм, включая исторические отклонения и вставки, вполне органичные для стиля этого произведения, написана очень серьезно. Да и полная драматических моментов жизнь двух главных героев требует этой серьезности. Впрочем, как мы знаем, раньше Грасс умел заставить гротеск «работать» в самых что ни на есть трагических ситуациях.

Временами братья Гримм и Гюнтер Грасс оказываются, волей автора, современниками, близкими по взглядам и даже вступающими в диалог, волнующий всех троих. Грасс видит себя то гуляющим с одним из братьев по аллеям Берлинского зоопарка, то беседующим с обоими на скамейке среди деревьев, а то и сидящим среди членов Прусской академии наук во время выступления Якоба. В ряду других слушателей обнаруживаются поэты и ученые разных эпох — здесь и Лейбниц, и Гердер, и Гёте, и Фихте, и Гегель, по прихоти грассовского пера оказавшиеся в одном зале, несмотря на разницу времен. Это цвет немецкой словесности и философии. Благодаря им возникло выражение «страна поэтов и мыслителей».

Хотя еще при Гриммах ощущается нечто тревожное, какой-то диссонанс, который спустя столетие заставит задуматься: а уместна ли эта формула в известный период XX века, когда мир содрогнулся перед лицом нацистских преступлений? Неужели такое возможно в «стране поэтов и мыслителей»?! А тогда, при Гриммах, некто Виганд, защищая от критики работу братьев над словарем, видит главный порок одного из критиков в том, что у него в жилах «нет ни грана немецкой крови» — сплошь еврейская. Якобу Гримму такая защита не очень по душе. Но и высказываться ему тоже не по нраву. Он вообще «против политики». Зато Гюнтеру Грассу это не просто небезразлично, а очень важно, и негативный смысл его высказываний по этому поводу вполне очевиден. В своей книге он не раз вернется к этой теме.

Но главное, конечно, другое: Грасс снова и снова подчеркивает, что через «языковые мостики» он и братья Гримм тесно связаны, пропасть лет не разделяет их. Вот почему он всё время воспроизводит воображаемые встречи с братьями, в том числе уже упомянутое заседание в Прусской академии наук, где Якоб произносит совсем не лингвистическую, а скорее жизненно-бытовую, берущую за душу речь о старости, ее бесчисленных тяготах и редких радостях. Духовное соприкосновение автора книги и ее героев выливается в почти осязаемое, реальное. Разделенные полутора столетиями, они предстают как сограждане, современники и единомышленники.